— Что угодно.
— Ты не могла бы повидаться с ней? Воспользуйся любым предлогом, но попробуй выяснить, видела ли она меня вчера вечером в том ужасном месте?
— Как же мне узнать, если она не захочет этого признавать?
— Ты поймешь, — тихо проговорил Гарри.
— Но если твоя мать и впрямь видела тебя, она обязательно спросит, что ты там делал.
— Я искал ее.
— Но зачем?
— Сообщить, что мне предложили место в Оксфорде.
Эмма проскользнула на скамью близ выхода из церкви Святого Рождества и принялась ждать окончания службы. Она видела миссис Клифтон, сидевшую в третьем ряду по соседству с пожилой дамой. Гарри выглядел уже менее напряженным, когда они снова встретились перед службой. Он четко объяснил, о чем хотел знать, и она пообещала не выходить за рамки. Они по нескольку раз отрепетировали все возможные варианты развития событий, пока она не выучила их назубок.
Когда пожилой священник благословил паству, Эмма вышла в центральный проход и встала так, чтобы не разминуться с миссис Клифтон. При виде девушки Мэйзи не сумела скрыть удивления, но вскоре его сменила приветливая улыбка. Она сразу подошла.
— Мама, это Эмма Баррингтон, подруга Гарри, — представила она Эмму старой даме, которая была с ней.
Та широко улыбнулась.
— Между подругой и девушкой есть большая разница. И кто же вы? — требовательно спросила она.
Миссис Клифтон рассмеялась, но Эмме было ясно, что она ничуть не меньше заинтересована в ответе.
— Я его девушка, — с гордостью призналась она.
Пожилая дама снова ухмыльнулась во весь рот, но Мэйзи не улыбнулась.
— Что ж, тогда все в порядке? — сказала бабушка Гарри и добавила: — Некогда мне тут с вами болтать, надо обед готовить.
Она уже направилась прочь, но тут же обернулась.
— А вы не хотите пообедать с нами, юная леди? — спросила она.
Этот вопрос Гарри предвидел и даже заготовил на него ответ.
— Вы очень добры, — поблагодарила Эмма, — но меня будут ждать родители.
— Тоже верно, — одобрила пожилая дама. — Родителей нужно уважать. До скорого, Мэйзи.
— Можно, я немного провожу вас, миссис Клифтон? — спросила Эмма, когда они вышли из церкви.
— Да, конечно, милая.
— Гарри просил меня повидаться с вами, поскольку был уверен, что вы захотите узнать: ему предложили место в Оксфорде.
— О, это чудесная новость, — обрадовалась Мэйзи, обнимая Эмму, но вдруг выпустила ее и спросила: — Но почему же он сам не пришел?
Еще один заготовленный ответ.
— Его оставили после уроков, — пояснила Эмма, надеясь, что не перестаралась с репетициями и голос звучит естественно. — Конспектировать Шелли. Боюсь, во всем виноват мой брат. Видите ли, когда он услышал это, то пронес в школу бутылку шампанского, и вчера вечером их застукали.
— И что, все настолько плохо? — с улыбкой осведомилась Мэйзи.
— Похоже, доктор Пейджет считает именно так. Гарри ужасно сожалеет.
Мэйзи от души расхохоталась, не оставив у Эммы сомнений: она понятия не имела о приходе сына в клуб. Эмме хотелось задать еще один вопрос, который по-прежнему ее мучил, но Гарри высказался на этот счет донельзя определенно: «Если моя мать не хочет, чтобы я знал, как погиб мой отец, пусть будет так».
— Жаль, что вы не останетесь на обед, — заметила Мэйзи, — я хотела кое-что вам сказать. Ладно, возможно, в другой раз.
46
Следующую неделю Гарри провел в ожидании еще одной сногсшибательной новости. А когда дождался, то завопил от восторга.
В последний день триместра Джайлз получил телеграмму с уведомлением о месте в оксфордском колледже Брейзноуз для изучения истории.
— На волосок от провала — так выразился доктор Пейджет, когда докладывал директору.
Два месяца спустя обладатели высшей, повышенной и отсутствующей стипендии разными видами транспорта прибыли в старинный университетский город, чтобы приступить к трехлетней учебе.
Гарри записался в театральное общество и на военную подготовку, Джайлз — в студенческий союз и крикетный клуб, а Дикинс осел кротом в недрах Бодлианской библиотеки. Он уже решил провести остаток жизни именно в Оксфорде.
Сам Гарри не мог с такой уверенностью назначить себе жизненную стезю, пока премьер-министр продолжал то и дело летать в Германию и возвращаться на аэродром Хестон с улыбкой на лице, размахивая листком бумаги и говоря людям то, что им хотелось услышать. Гарри ничуть не сомневался, что Британия стоит на пороге войны.
— Разве ты не заметила, что герр Гитлер никогда не утруждает себя ответным визитом? — пояснил он, когда Эмма спросила, почему он так в этом убежден. — Мы ведем себя словно докучливый поклонник, и нас в итоге отвергнут с презрением.
Эмма не прислушалась к его словам — ей, как и мистеру Чемберлену, не хотелось верить в их правоту.
Она писала Гарри по два, а то и три раза в неделю, несмотря на то что упорно трудилась, готовясь к вступительным экзаменам в Оксфорд.
Когда Гарри вернулся в Бристоль на рождественские каникулы, они с Эммой проводили вместе все время, какое им удавалось выкроить, хоть он и старался не попадаться на глаза мистеру Баррингтону.
Эмма отказалась поехать с родными в Тоскану, не скрывая от отца желания остаться с Гарри.
С приближением ее вступительного экзамена количество часов, которые она проводила в комнатке «Древности», произвело бы впечатление даже на Дикинса. Зато у Гарри складывалось мнение, что она собиралась блеснуть перед экзаменаторами не хуже, чем годом раньше — его друг-отшельник. Всякий раз, когда он высказывался на этот счет при Эмме, та напоминала, что на одну девушку-студентку в Оксфорде приходится двадцать юношей.
— Ты всегда можешь пойти в Кембридж, — не подумав, предложил Джайлз.
— Где царят еще более доисторические нравы, — подхватила Эмма. — Они по-прежнему не присуждают ученых званий женщинам.
Но больше всего она страшилась не провала в Оксфорде, а того, что, когда она туда поступит, уже объявят войну и Гарри завербуется в армию и отправится воевать далеко-далеко от Англии. Всю жизнь она видела бесчисленных женщины в неизменном трауре — в память о мужьях, возлюбленных, братьях и сыновьях, так и не вернувшихся с войны, про которую никто больше не говорил, будто она должна положить конец всем войнам.
Она умоляла Гарри не уходить добровольцем на фронт, а хотя бы дождаться призыва. Но после того, как Гитлер вторгся в Чехословакию и аннексировал Судетскую область, Гарри уже не сомневался, что война с Германией неизбежна и, как только ее объявят, он тут же наденет форму.
