1Как ему удалось уговорить Наташу пойти с ним в Кремль, во Дворец съездов, присутствовать на открытии Международного совещания, он и сам до конца не понял. Никогда в жизни не был он говоруном, болтуном, мастером разговорного жанра. Но на этот раз откуда только что взялось. Помогла бурлившая в нем сила — то темная, то светлая, поле энергетическое, менявшее свои полюса. Сила эта вела его, вдохновляла. И с огромной верой, с блестящими глазами он сочинял невероятные истории. Голос его взлетал то вверх, то опускался вниз до трагического шепота. «Да вы актер, а не сантехник», — говорила Наталья, скептически усмехаясь. Но постепенно сдавалась под его напором.
Суть его страстного фантастического рассказа, в который он уже и сам, кажется, поверил, сводилась к тому, что дорога во ВТЭК лежит через Кремль. Там они встретятся с влиятельными людьми, которые помогут им решить проблему. Поверить самому было легко, потому что это отчасти была правда! И на самом деле положительное решение ВТЭК было ему твердо обещано при условии, что он приведет Пушистую на совещание, усадит в первом ряду, между болгарами и венграми, а потом подведет ее к Фофанову в Зале отдыха. Очень важно его реакцию проверить. Но это уже не его забота — наблюдать реакцию. От него требуется только доставить объект куда надо, усадить его вовремя на определенное место, а потом, опять же в назначенный час, переместить в точку непосредственного контакта с Фофановым. И все.
Если все пройдет по плану, то будет и решение ВТЭК, и даже, возможно, студия. Ну, не в Москве, наверно. И, может быть, не в Рязани. Подальше. Почему-то называли Владивосток.
Он был согласен на Владивосток. Только он должен будет Пушистую туда сопроводить. Сопроводить? Ну да… Ах вот до чего дело дошло… Ну, ты даешь, Софроныч… Ну ладно, валяй, сопровождай, коли так… только дело сделай сначала…
Он рисовал Наталье всякие радужные перспективы. И вообще, разве не интересно побывать на таком Международном совещании? На всяких легендарных деятелей посмотреть с близкого расстояния? У него блат, их в первый ряд обещали посадить. До конца при этом высиживать совсем не обязательно. Можно уйти в любой удобный момент. А какие там пирожки в буфете! Уникальные. И сервелат свежайший, прямо с Микояновского комбината, такого и в «Елисеевском» не бывает!
Впрочем, в перерыве их обещали проводить в Зал отдыха Политбюро за кулисами. А уж там такая скатерть-самобранка накрыта, такое изобилие и изощрение, даже представить себе трудно. Тут уж все пирожочки и сосисочки микояновские бледнеют вообще! А торты, а конфеты…
Только конфет не надо, морщилась Наталья. Можно как-нибудь без конфет? Конфеты совсем не обязательны, уверял Софрончук.
И все-таки до последнего момента она колебалась. Говорила: «Ох уж эти сантехнические штучки, из Дзержинского района которые…» Софрончук нервничал изрядно. Входя в Кремль, она оглядывалась, смотрела по сторонам, ей было интересно, история все-таки. Но бесконечные проверки ее раздражали. И перед самым входом во Дворец съездов она опять засомневалась. «Ну что, силой, что ли, ее вталкивать?» — в отчаянии думал Софрончук. Но — велик Аллах! — все же не сбежала. Махнула рукой, что-то такое еле слышное себе под нос произнесла, что-то нелестное, политически неправильное… Но вошла в итоге в подъезд. А там уже поток ее понес.
И вот — невероятно, но факт! Наталья водружена на назначенное ей место в первом ряду. Венгры и болгары косятся с удивлением — кто это может быть такая? Что за деятельница международного коммунистического движения? Уж больно хороша. Подозрительно…
Настал момент, когда все в зале встали. На сцену гуськом выходил только что избранный президиум в составе Политбюро ЦК КПСС и глав делегаций.
Президиум получился довольно многочисленный, рассаживаться пришлось в несколько рядов, но в первом, главном, в самом центре, рядом с самим Генеральным секретарем, оказался товарищ Фофанов, Григорий Ильич. Увидев его там, Софрончук содрогнулся. На секунду засомневался. Подумал: «Что же мы творим такое? На что замахиваемся? Если что — не сносить головы! Посадят надолго. А того и гляди — пожалуй, что и шлепнут… С них станется… в кислоте растворят». Софрончук обернулся на Наталью — наглядеться, чтобы было что вспоминать перед казнью.
