– Увези меня отсюда.
– Мы поговорим об этом, дорогая.
– Я жду ребенка.
– О Боже! Правда? – Он стал покрывать поцелуями ее живот. – О, ну разве ты не умница?
– Как и ты, – пробормотала она, и ее глаза наполнились слезами. Она не вернется к Маркусу. Никогда.
Вечером того же дня Маркус появился за обедом в состоянии, близком к панике.
– Я не видел Филиппу весь день, – сказал он.
– Я тоже ее не видел, – сообщил Алекс. – Присаживайся, Маркус. Ты, я смотрю, совсем раскис.
– Она стала такой странной. Такой странной. И очень похудела. Я так волнуюсь за нее, а она ничего не говорит. Ты должен что-то сделать, Алекс.
– Сядь, Маркус. – Он налил брату немного бренди. – Выпей и возьми себя в руки. А потом мы все обсудим и решим.
– А где та женщина?
– Наверху, одевается к обеду.
– Да кому сейчас кусок в горло полезет? – простонал Маркус. – А вдруг с Филиппой что-нибудь случилось?
– Ну, это мы скоро узнаем, не так ли? Она не могла далеко уйти, кто-нибудь наверняка ее видел.
Маркус глотнул бренди.
– А если все-таки ушла?
– Вряд ли, – сказал практичный Алекс. Все друзья Филиппы живут в деревне, а общественные мероприятия, в которых она участвует, связаны с храмом. – Думаю, тебе стоит присоединиться к маме в столовой. Она замечательно умеет заламывать руки и делает проблемы сложнее, чем они есть на самом деле. А когда ты успокоишься, я пойду за Франческой.
Маркус раздраженно посмотрел на него.
– Филиппе несвойственно опаздывать. Она такая пунктуальная.
– Значит, что-то ее задержало. Скоро мы это выясним. – К несчастью, Алекс не сомневался, что Филиппа сейчас у своего любовника, этого безумца, и что она ждет от него ребенка, но не хотел, чтобы брат узнал это от него.
Где именно скрывается Кольм, этого Алекс не знал. Может, далеко отсюда, а может, в соседнем доме. Он достаточно умен и хитер, чтобы выбрать подходящее место. Соблазнил же он Филиппу!
– Ну, иди. Мама ждет. Можешь ей все рассказать. – Алекс встретил Франческу на лестнице.
– Филиппа исчезла, так Маркус сказал, но, возможно, он просто паникует.
– А может, так и есть, – сдержанно заметила Франческа.
– Ты права. Он наверняка где-то поблизости. Дождется рождения ребенка и заберет его. Кто-то ему помогает. Надо выманить Кольма из его убежища. Ему нужен не только ребенок. Ему нужна ты... мы...
– Мы нужны ему мертвые, – уточнила Франческа. – Ты это имел в виду?
– Он не рассказал бы тебе о Филиппе, если бы знал, что ты останешься жива. Вдобавок мы уничтожили его гнездо, убили теток и слишком много знаем о его планах.
– Что ты собираешься предпринять?
Алекс посмотрел ей в глаза, ища согласия, понимания. Эти бездонные, прекрасные глаза, полные сострадания. Он знал, что она поймет.
– Надо все рассказать Маркусу, – произнес он. – Мы не сможем сделать это одни. А потом – потом Саре Тэва снова придется танцевать.
Я убью их. Убью всех до единого.
Это будет последнее, что он сделает, прежде чем исчезнуть вместе с Филиппой. Он покинет колонию, пусть даже она распадется. Ребенок – вот главное. И его семя. Тогда он сможет создать сверхнацию в любом месте, где почва окажется для него благоприятной.
А она повсюду. Это он точно знает.
Единственным препятствием остаются Франческа и проклятые аристократы, с которыми эта шлюха снюхалась. Придется уничтожить их всех, но это ничто по сравнению с тем, что они сделали с его миром.
С каким удовольствием он избавится от Франчески! Глупая маленькая цыганка – вечно ныла и таскалась за ним по пятам. А теперь надо же – любимица пэра.
Но для осуществления своего плана Кольм должен собрать их всех в одном месте.
Проблему решил Аластэр. Именно Аластэр, с его злобой и склонностью к самым модным излишествам, какими бы гнусными они ни были. Он не испытывал никаких дружеских чувств к Кольму, просто жаждал быть первым везде и во всем. Будь то мода или философия.
Конечно же, его прельщала перспектива быть вторым после Кольма в его новом мире.
– Послушай, – сказал Аластэр Кольму, когда Филиппа в очередной раз задремала. – Он снова привез эту шлюху в Миэршем. Можно пригласить ее потанцевать перед гостями. Я ведь так и не сумел заполучить ее первым. Такая досада! Господи, она – это нечто! И, конечно, явится в сопровождении Алекса. Если хочешь, придет и этот ханжа и зануда Маркус!
– Организуй это, – приказал Кольм. Да, именно приказал. Потому что его по-прежнему почитали как семя, как Короля. И Аластэр, как и все остальные его сообщники, немедленно бросился исполнять его волю.
Несколько десятков мужчин окружили установленные в парадном зале подмостки и потягивали шампанское. Аластэр намеренно пригласил на этот раз такое количество гостей. Человек может затеряться в толпе, как крик, как стон. Все должно бы идеально. Он хотел, чтобы все было идеально – для Кольма.
Аластэр ни за что бы не признался, что немного влюблен в Кольма. Тот был так красив, так совершенен – почему бы не порадовать его, не увидеть его улыбку. Все остальное – чепуха. Если это свершится, что ж, прекрасно, если нет – Аластэр отбросит эту идею как ненужный галстук.
Поездка в Миэршем и приглашение Сары оказалось делом легким. Аластэр готов был сделать для Кольма гораздо больше, чтобы доказать ему свою любовь.
Но нет, Кольму нужны были только танцовщица и Девени.
Сцена была готова, музыканты настраивали инструменты. Сара Тэва уже готовилась к выходу.
А Алекс и Маркус прогуливались среди гостей.
Кольм наблюдал за ними с балкона для музыкантов. Он в качестве оружия выбрал нож. Нож так удобен – он действует исподволь, неслышно и сразу поражает цель. Один взмах – и человек мертв. Один поворот – и сердце врага у вас на ладони.
А для Франчески это будет самая приятная, самая чистая смерть, какую только она могла пожелать. И он обязательно позаботится, чтобы ее цыганская кровь не запачкала паркет в доме Аластэра.
Франческа двигалась под музыку, плавно вращая бедрами; золотые пластинки, украшавшие пояс и край прозрачной юбки вращались и отражали свет. Золотые цепочки спускались с шеи на обнаженную грудь; лицо было скрыто густой вуалью.
Шаг, выпад, шаг. Не забывай о руках. Потряси плечами, грудью, вращай бедрами, разбуди их воображение.
Мужчины были уже на пределе и буквально пожирали Франческу глазами.
Воздух был напоен жарким желанием. Они хотели ее и тешили себя иллюзией, что она не принадлежит никому и в то же время каждому из них.
