Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
Лауниц не зафиксировал момент, когда Вера его ударила, однако осознал, что свалился с сиденья на клепаное дно «армадилльо». Ее солдатский ботиночек прижимал его голову к полу, а ствол «беретты» неласково смотрел ему в грудь.
– И не вздумай тут командовать. Мы не останемся в Зоне, придурок. Однозначно сваливаем отсюда. Не хочешь видеться с моим боссом, тогда сматываемся из города тоже. Вместе. Я знаю, где находится «коридор» в городском периметре.
– Сматываемся из города? Зачем тогда я тебе нужен, милая?
– Эта гадость не прилипает к тебе. Вот и все объяснение.
– Вместе – и в маленьком домике на берегу тихой речки. А ты меня не разводишь? Кажется, я тебе уже не верю. Два раза ты меня предавала, а это дело любит цифру «три». Вера ты или не Вера Загряжская, мне не ведомо, но ты – хренова Монсантовская обслуга. Я, кстати, нормально к проституткам отношусь, хотя и не пользуюсь. Если для того, чтобы выжить, почему б не придать интиму коммерческую составляющую. Но тех, кто становится шлюхами, чтобы сделать карьеру, – не выношу. А еще рассказывала мне про закат над Невой.
Ее ботинок давил на его шею с постоянством и твердостью машины.
– Я сломаю тебе шею, чуть погодя, только я не хреновая, а из металлопластика, собранная в бассейне диффузной механохимической фабрикой – очень передовой способ мокрой конгломерации. Ты разве не в курсе, что «Монлабс» – ведущий производитель «зародышей», из которых при самой обычной температуре методом нанофабрикации и репликации вырабатываются самые разные вещи? В том числе силиконовые импланты ягодиц, съедобные пистолеты, силовые скелеты для наемных корпоративных солдат, квазиживые морские мины-кальмары со стайным интеллектом и многое другое. Засыпал порошка в ванну – и жди подарка, например, меня. Кстати, «зародыши» тоже прекрасно защищены от копирования.
От того, что она сейчас сказала, небо не упало. Он даже почувствовал благодарность к машинной «Вере» за то, что избавила его от горечи – предательства не было, хотя любовь была. Как выяснилось, к образу.
– Это похоже на признание в неестественном происхождении. Э, дамочка из железа и пластика, если все же чуть погодя, то сейчас немного ослабь напор… Так это ты Загряжского убила?
– Обижаешь. Родного мужа? Загряжского убил Берковски, когда тот добыл «смерть-лампу», чтобы Сергей не оставил при себе и не передал ее русской разведке вместе со сведениями о новом таинственном явлении, которое тогда еще не называли нитеплазмой.
Обычно когда лежат в придавленном состоянии на полу, не испытывают сантиментов, но Лауниц вдруг ощутил тоску, словно с Загряжским его связывала какая-то старинная дружба.
– Еще за порядочность и благородство убил, чтобы не мешал корпорации опускать сталкеров. Ты знаешь, лже-Вера, после того, как ты поднимешь ножку, я все же доберусь до этого гада Зигмунта и грохну его.
– Если перед тем я не сломаю тебе шею. Я ведь думаю, что и тебя прислали наши «партнеры» из внешней разведки России. Психоподготовка на роль простака Лауница была основательной, но где тонко, там и рвется. Ты не похож на истерика-режиссера с дряблым животиком и сопливыми нервами.
– И все же чуть приподними ножку, стальная красавица, а то душно… Значит, «Монлабс» послала скотину Берковски, чтобы разобраться с Загряжским, и тебя, терминатор в юбке, чтобы разобраться со мной? Русские останутся с носом, а сокровища всего космоса достанутся сэру Роджеру Дюмону? Что же ты еще от меня хочешь, куколка Долли с крепкими ручками? И сколько ты мне еще отвела, на который час поставлен будильник, вернее убильник?
Вместо ответа она наклонилась и всадила ему в шею инъекцию из шприц-пистолета.
Уже через несколько секунд Лауниц смог почувствовать, что фактически лишился своего тела.
– А если я описаюсь, злючка?
– На здоровье. Потерплю. Я действительно иногда злюсь, но недолго. Есть механизмы контроля. И я, кстати, не шлюха. По крайней мере, в привычном понимании этого слова. В каком-то смысле я даже люблю тебя.
– Тронут, только напоминаю, что из любимых котлеты не делают.
«Вера» уселась в кресло и положила руки на троды, управляющие «армадилльо».
Голова обездвиженного Лауница лежала так, что он видел экран переднего обзора. Случайно, а может она того и хотела.
Через двадцать минут он спросил:
– Вектор скорости отрицательный? Только правду говори.
– Отвяжись.
– Тебе не кажется, золотце, что почва под колесами «армадилльо» движется в обратную сторону?
«Вера» промолчала, но он знал, что сейчас в ее процессоре работают на полную катушку все регистры.
Еще через десять минут Лауниц сказал:
– Горлышко закрывается. Из этой ловушки невозможно вырваться. Время изменяет геометрию пространства; враг умен, но перебрал хрональной энергии. Зря ты со мной спорила столь недипломатичным образом.
Она откликнулась непривычно хриплым голосом:
– Куда нас забросит?
– А что у тебя там запершило, смазка кончилась? Думаю, что мы попадем, так сказать, в центр всех грибниц, где они сплетаются своим мицелием и происходит анастомоз, вот вспомнилось словцо. Ты, кстати, не думаешь, что Дюмон-гегемон знал все заранее, в том числе и в отношении тебя?
– Что все?
– Любая грибница не только активно воздействует на субстрат, пищеварение-то внешнее, но и выбирает именно тот, который ей нужен. Подберезовики ведь никогда не будут расти под осинами. Лет двадцать назад этот грибочек-мутант пустил гифы в Зоне. Теперь начинает размножаться за пределами Зоны. Значит, субстрат подготовлен. И мне кажется, что для этого твой босс изрядно потрудился, вместе с «Монлабс» и другими компаниями «большой девятки». Он создал тебя такой, чтобы ты была неуязвима для нитеплазмы, чтобы с твоей помощью отдать ей весь мир.
– И думаешь, что твое появление сбило его карты? Не надейся. Через пять минут от тебя останется одна лужица. Вот и вся мораль; вас, людей, сделали кое-как. Так что не жалко.
– Скоро, стальная принцесса, и ты станешь ему не нужна. Может быть, уже стала. Потому он и оставил тебя в Зоне. Не знаю почему, но я верю, что у тебя есть душа. Не служи ему больше, переходи на мою сторону.
– Нет у тебя стороны, Лауниц, нет почвы, мы падаем. Но за сентиментальный подход – спасибо.
Голос ее был спокоен и ровен, ей больше не надо было имитировать человеческие эмоции.
– Убери колеса, лже-Вера, или сломаешь подвеску «армадилльо». Перейди на режим глидера. Еще через несколько минут мы потеряем контакт с опорой. И тебе спасибо – за сентиментальный подход.
На дне
Он лежал на дне глубокой обширной воронки, которую можно было назвать и бутылкой. Небо отсутствовало. Горлышко бутылки закрылось. Наверное, псевдоученые назвали бы это хрональной сингулярностью. Над Лауницем тускло светилась гуща, напоминающая «зеленку». Казалось, она имела волокнистую нитевую структуру, но в то же время эти волокна и нити легко меняли направления и кривизну, как струйки жидкости. Гуща напоминала то колоссальное строение в готическом стиле, то внутренности какого-то огромного животного, левиафана.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
