Пойдет, к примеру, Фера купаться – и утонет. Тогда на будущем сразу двух народов придется поставить крест. Печальная перспектива.
И потом – можно ли считать таких субъектов, как Фера, достойными пастырями народов? Да ведь ее волнуют только собственные прихоти. Представляю, кого она воспитает, – или покорных рабов, или отъявленных негодяев.
А главное – до сих пор нет никакой определенности с этой самой сменой поколений. Как они все собираются размножаться – делением, словно амебы? Или почкованием? И почему ради продолжения рода между вредоносцами и тенетниками должна состояться война?
Жаль, что я не успел застать прежнего Кудесника, то бишь Поводыря. Уж я бы из него всю правду вытащил… А если он тоже ничего толком не знал, а действовал по чужой указке или вообще по наитию?
Надо будет при случае пошарить в доме. Никаких дневников Кудесник, конечно же, не вел, на это рассчитывать не приходится, но хоть что-то, проливающее свет на обстоятельства его жизни, должно остаться. Не могла же Фера все уничтожить.
Но это потом. А пока следует поинтересоваться состоянием яйца. Что-то оно в последнее время подозрительно притихло. Уж не приболело ли?
Развязав котомку, я ужаснулся. Яйцо разбухло чуть ли не вдвое, а сквозь множество микроскопических трещин в скорлупе сочилось что-то, похожее на сукровицу.
Неужели подходит срок… как бы это лучше выразиться… родов, что ли? Но ведь роженицы нет и в помине! Есть только огромное, как арбуз, яйцо.
Ладно, будем говорить о вылуплении. Тем более что терминология сейчас не главное. Надо думать о том, как этому вылуплению помочь. Повитуха из меня, скажем прямо, неважная. Примерно, как из медведя астроном. Хотя бы какой-нибудь вещун оказался поблизости.
Пока суть да дело, я уложил яйцо на убогое ложе, предоставленное мне Ферой, и прикрыл сверху каким-то тряпьем. Не бог весь что, но все же лучше, чем тесная котомка.
Мало мне было проблем, так еще одна добавилась. Будем надеяться, что все образуется само собой. Главное, что пуповину не придется перерезать. У тех, кто развивается в яйце, она отсутствует. В этом легко убедиться, заказав на обед цыпленка табака.
Спустя какое-то время Фера позвала меня к столу, и я с прискорбием убедился, что вести домашнее хозяйство она совершенно не умеет. Оба предложенных блюда – горьковатая овощная тюря и недоваренные, зато пересоленные рачки, во множестве обитавшие на речной отмели, – были совершенно несъедобны.
Не скрывая своего отвращения, я сказал:
– Вредоносцы в тюрьме и то лучше кормят.
– Не нравится, ходи голодный, – огрызнулась Фера. – Я тебе угождать не собираюсь.
– А чем питался твой предшественник?
– Он ловил рыбу и выпекал лепешки. А я ставить сети и сеять хлеб не умею.
– Как же ты собираешься воспитывать других, если сама ничего не умеешь делать? Вредоносцы, например, не могут обходиться без железного оружия. Кто их научит кузнечному ремеслу?
– Что-нибудь придумаю, – беспечно ответила она. – Помощников себе возьму.
– Откуда? Каких? Как ты заставишь их подчиняться тебе? Все это не так просто, как кажется.
– Но и не так сложно, как ты хочешь представить! В стране, где я жила прежде, многие за корку хлеба согласны делать самую опасную и грязную работу. Стоит только бросить клич, и все они окажутся здесь. Даже Ядовитая река не помешает.
– Боюсь, что это лишь благие намерения. Плод беспочвенных фантазий. Ты даже представить не можешь, какую непосильную ношу взвалила на себя. Твоим заботам поручена не семья и не близкий человек, а сразу два совершенно разных народа.
– На двоих сразу я не разорвусь, – отмахнулась Фера. – Пусть тенетники сами о себе позаботятся. Мне они в прошлый раз что-то не понравились.
– Кто же тебе это посоветовал? Неужели предшественник?
– Нет, своим умом дошла… А теперь послушай меня. Ты проник в чужой дом, ешь чужую пищу и еще смеешь оговаривать хозяйку! Тварь неблагодарная! Когда Вредоносцы заявятся навестить меня, я велю, чтобы они вырвали твой гадкий язык. Если мой приют тебе не по нраву – проваливай прочь. Плакать не буду.
– Этот дом не твой, – молвил я веско. – Ты завладела им, сжив со света прежнего хозяина. Уверен, что старый Кудесник расстался с жизнью не без твоей помощи. А к той мерзости, которую ты называешь пищей, я даже не притронулся, можешь убедиться.
Наступившая за столом зловещая тишина могла вылиться во что угодно, вплоть до покушения на мою жизнь (Фера ни на секунду не расставалась с длинным кухонным ножом), однако вопреки ожиданиям все закончилось благополучно.
Фера вдруг расчувствовалась, пустила слезу и стала оправдываться. Получалось это у нее, надо признать, весьма правдоподобно и очень трогательно.
– Разве я нарочно напросилась сюда? Меня силой заставили! А теперь уже никуда не денешься. Вредоносцы поверили в меня. Отказываться поздно. Буду стараться изо всех сил, может, и справлюсь. Если хочешь, оставайся, будешь за главного.
– Я бы с удовольствием, да других забот по горло. Мне на одном месте сидеть никак нельзя.
– Побудь хоть немножко! – взмолилась она – Я извелась от одиночества.
– Немного побуду, так и быть, – сказал я, памятуя не только о яйце, требующем сейчас заботы и покоя, но и о нуждах собственной плоти. – Вот только чуток отдохну, а ты пока поищи стариковские сети.
За время моего отсутствия перемен в состоянии яйца не произошло – оно продолжало исходить сукровицей и пухнуть. Так называемое интересное положение затягивалось сверх всякой меры, и оставалось только уповать на известную поговорку, согласно которой быстро родятся лишь кошки да тараканы.
Затем, как и положено мужчине, я отправился на поиски пропитания. Сетей в доме оказалось предостаточно, и все отличного качества, хоть на кашалота их ставь, но я выбрал самый маленький бреденек.
Забрасывая его против течения прямо с берега, я за час добыл дюжину усатых жирных рыбин, чем-то похожих на наших налимов.
Потом я не поленился навестить ближайший лесок, где набрал орехов, ягод и дикого лука.
Обед я тоже приготовил самостоятельно, используя собственную фантазию и кое-какой кулинарный опыт, полученный недавно на тюремной кухне. Украшением стола должна была стать фаршированная рыба в кисло-сладком соусе и салат «Дары реки», где компанию рачкам составили местные устрицы, предварительно освобожденные от раковин, и свежепосоленная икра.
Фера вела себя, как примерная девочка, – все нахваливала, но ела умеренно и постоянно бросала на меня томные, многозначительные взгляды.
– Ты так много сделал для меня, – с чувством произнесла она. – Давай сегодня побудем вместе подольше. Только не подумай, что я хочу тебя задобрить… Просто я устала во всем полагаться на собственные силы. Так хочется опереться на чье-нибудь надежное плечо! Забудем прошлые обиды. Обешаю, что впредь во всем буду слушаться тебя.
