— Я… я…
— Ты избран! Светозарный Айден давно знает о твоем желании попасть на Юг. И ты попадешь туда живым, в отличие от всех других смертных!
Наступило молчание. Казалось, щедрейший ошеломлен: его ладони гладили упругие подлокотники кресла, на лице читалась страстная надежда пополам с опаской. Наконец он произнес:
— Могу ли я поверить в это? Айден… светозарный Айден… всего лишь символ, а не… не…
— Не реальность, ты хочешь сказать? Но разве ты не видел блеска его молний? Разве талисман, порождающий их, не был ниспослан тебе как предвестник его внимания? — Бар Савалт безмолвствовал, и Одинцов, выдержав паузу, произнес: — Подожди немного! Скоро ты полетишь в небесах и убедишься сам в его могуществе. Айден милостив, он простит тебе неверие, если ты будешь правдив с ним.
— Правдив с ним? Я не понимаю…
— Твое путешествие, благородный нобиль, будет тайным. Ты узнаешь дорогу на Юг, но никому не должен открывать секрета.
Пленник торжественно поднял руку.
— Клянусь! Никому и никогда я…
— Лукавишь! — грозно взревел Одинцов. — А эти ничтожные, которых ты отправил в Калитан? Кто еще знает о цели их странствия?
— Никто! Клянусь милостью Айдена!
— Никто? А император, пресветлый Аларет?
— Но… но… он же сын бога… и сам бог! Почти бог! Я рассказал ему… в общих чертах…
— Больше никому?
— Нет!
Одинцов помолчал, словно пребывая в раздумьях. Он покосился на Чоса, на его побледневшее лицо, залитое светом восходившего над морем Баста, и хмыкнул.
— Ладно! Айден узнает, сказал ли ты правду, — произнес он наконец. — Великий император и в самом деле сын бога, так что, пожалуй, можно его не считать. Теперь слушай, избранник! — Он повысил голос. — Ты будешь лететь в колеснице Айдена всю ночь, а с рассветом она опустится на скалу посреди вод, и двери ее распахнутся. Ты должен выйти, понял?
— Да. Я понял. Я должен выйти.
— Там будет очень жарко, как и положено на Юге. Ибо то еще не царство светлого Айдена, а лишь его преддверие… Ты увидишь, что колесница приземлилась у входа в пещеру. Ты войдешь в нее… Там — путь в божественные чертоги! Иди по нему! Ясно?
— Ясно, мой господин. Но… но смогу ли я вернуться?
— Разумеется! Когда пожелаешь! — Одинцов задвинул дверцу, щелкнул замком и отбежал в сторону. Флаер плавно поднялся, чуть покачиваясь в воздухе, стрелой скользнул над песком, задирая нос все выше и выше, и растаял в темном небе.
— Тьфу! — промолвил он обычным голосом. — Я чуть глотку не сорвал! Нелегко изображать божественного посланца, а, Чос?
— Ты, может, и не божественный посланец, — хрипло выдавил слуга, — но колесница-то была самая настоящая!
— Настоящая, — подтвердил Одинцов.
— И куда же ты отправил его, хозяин? Неужто впрямь к светлому Айдену? Этакого мерзавца!
— Ну, не совсем к Айдену. — Усмехнувшись, Одинцов поднялся в седло. — Далеко на юге, Чос, есть скала среди кипящих вод. Днем на ней жарковато, кожа лохмотьями сходит, однако ночью можно вылезти, половить рыбку. Есть там пещера, тут я правду сказал, и в ней можно укрыться от солнца… А главное, нашему другу гарантировано общество… очень изысканное общество, Чос!
— Божественных посланников? — Глаза слуги широко раскрылись.
— В некотором роде. Они обожают всяких пришельцев… И в сыром, и в вареном виде.
Всю дорогу домой Чос обдумывал эти загадочные слова хозяина.
Эпилог
Спустя месяц, в солнечный летний день, Одинцов выехал на площадь у императорского дворца. Холм с лестницами, серпантином дороги, башнями и вьющимися флагами громоздился над ним словно голова гиганта, увенчанная каменной короной. Прилетевшие с севера ветры Хайры кружили среди крыш и шпилей, пели протяжные песни и что-то насвистывали — может, хотели передать привет от брата Ильтара, песнопевца Арьера и Тростинки, дочери Альса. На душе у Одинцова царил покой. Земля его не тревожила, не посылала новых гонцов, Лидор была восхитительна, шум после исчезновения бар Савалта стих, и новым щедрейшим казначеем был избран Афранион бар Сирт, муж, исполненный всяческих достоинств. Ничто не мешало Одинцову наслаждаться жизнью — впервые за много лет, полных земных разочарований и неурядиц. Сейчас он направлялся к гвардейским казармам, где поджидали приятели, Ахар бар Вальтах и Ас бар Чес, с коими предполагалось обсудить охотничью вылазку. Охотились они на антилоп в степных районах, лежавших к юго-западу от Тагры.
Народа на площади было изрядно. Тут с важным видом проезжали нобили, кто в колясках, кто верхом, спешили на рынок торговцы, нарядные горожане шли в святилище Айдена, сновали чиновники, слуги и разносчики сладостей, прогуливались у казарм веселые девицы, вопили содержатели таверн, расхваливая свое вино и пиво. Конь Одинцова осторожно пробирался сквозь толпу, а всадник держался за кошель — вороватых мальчишек здесь тоже хватало. С лестниц, что вели на холм к дворцу, за суетой следили дежурные гвардейцы в панцирях с ликом солнечного божества. Проезжая мимо, Одинцов выпустил кошелек и поднял руку в салюте. Как-никак он был не только членом Совета Пэров и Стражем Запада, но и сардаром дворцовой гвардии.
Чья-то ладонь легла на его колено. Опустив глаза, он увидел пожилого мужчину в небогатой, но опрятной тунике, светловолосого, коренастого и веснушчатого, как многие айдениты. Его одежда и внешность не привлекали внимания, и видом был он похож на посыльного или писца одной из столичных канцелярий. Разве лишь взгляд… Взгляд казался строгим и слишком властным для мелкого чиновника.
— Прости, господин, — мужчина поклонился. — Мы не знакомы, но твоего отца, благородного Асруда, я знал. Большая честь для меня… Он был из самых щедрых моих покупателей, и когда с ним случилась беда, сердце мое омрачилось печалью.
— Чем же ты торгуешь? — спросил Одинцов, натягивая повод.
— Книгами, мой господин, книгами. Я Мсаб Стамиец. Держу книжную лавку в Оконто, за храмом Ирассы.
Одинцов сошел с коня. Про Мсаба Стамийца и его лавку он слышал от целителя Артока, который отзывался о Мсабе с уважением. Вероятно, этот человек был добрым знакомым Асруда, снабжавшим книгами его библиотеку.
— Я навещу тебя, почтенный Мсаб. Мне дорог каждый, кто помнит моего отца.
— Навести, господин, навести обязательно. — Мсаб Стамиец улыбнулся и вдруг перешел на ратонский. — Приходите почаще, Эльс, хотя бы за тем, чтобы услышать приветы от ваших друзей, от Залара и Каста. И от его милой дочери.
Вздрогнув, Одинцов потянул книготорговца к холму, туда, где начиналась лестница и людей было поменьше.
— Так вы…
— Ваш связной. Это одна из моих задач, но не единственная. Об остальном я расскажу подробнее при следующей встрече.
