Заметив это, Одинцов сдернул с головы Чоса капюшон и взбил ему волосы. Потом выглянул опять, проверил. Вроде похоже.
— Что там, хозяин? — едва слышно прошептал Чос.
— Колпак он свой снял, вот что.
— А… Ну, ничего: с затылка нас даже светозарный Айден не различит.
Одинцов выглянул снова. Конных совсем не было видно, лишь старший из них, держа на колене фонарь, склонился с седла к бар Савалту. Тот что-то ему втолковывал — не иначе как инструкции на завтрашнее утро. Наконец страж кивнул и выпрямился. Щедрейший, набросив на голову капюшон, неторопливо и важно зашагал к дому. «Знал бы он, где закончится его дорога!» — подумал Одинцов и, поворотившись к Чосу, прошипел:
— Прикрой опять свои патлы! И приготовься!
— Готов, хозяин.
Шаги раздавались все ближе, и Одинцов уже не решался высунуть нос. Он ждал, придерживая Чоса за плечо левой рукой, сжимая и разжимая пальцы правой и отсчитывая про себя дистанцию: двадцать метров, пятнадцать, десять… Наконец он услышал дыхание бар Савалта, спокойное и размеренное, — вероятно, его добыча находилась на расстоянии пары шагов. Одинцов напряг мышцы.
Край темного плаща показался из-за колонны, и он легонько подтолкнул Чоса вперед. Одновременно его правая рука метнулась змеей, пальцы стиснули горло щедрейшего, нашарили сонную артерию. Он рванул Савалта к себе, зажимая ему рот ладонью.
Верховный судья даже не пикнул. Да и зачем ему было кричать? Возможно, он запнулся на ходу, но тут же выпрямился и с прежней уверенной неторопливостью зашагал к лестнице. Поднявшись на нее, щедрейший скрылся с глаз. Одинцов, сжимая свою обмякшую жертву, увидел, как от террасы к кустам метнулась неясная тень. Люди Савалта не заметили ничего, и через секунду он расслышал тихий конский храп и удалявшийся топот копыт.
Все! Комедия закончена! Легонько стукнув бар Савалта за ухом — исключительно в целях профилактики, — он взвалил его на плечо и, пригибаясь, направился к темневшим поблизости кустам. Чос уже ждал, его шагов не было слышно, но Одинцов не сомневался, что оруженосец рядом, словно мог ощущать поток тепла, идущий от его тела.
— Хозяин… — раздалось дуновением ветра. — Благословил ли нас Айден добычей?
— Благословил. Держи! — Перебросив тело щедрейшего через колючую изгородь, Одинцов пал наземь и успешно форсировал преграду. Чос возился в темноте, едва слышно чертыхаясь и поминая грозную Шебрет: казначей свалился прямо ему на голову.
Подхватив пленника, Одинцов цыкнул на Чоса и прислушался. Все было тихо, раздавались только стрекот насекомых да чуть заметный шелест листьев, которыми, пролетая над лесом, играл Найдел, один из Священных Ветров Хайры, покровитель охотников. Но лишнего времени не оставалось, — пройдет пять или десять минут, и прелестная Неза обеспокоится, куда подевался ее гость. Бар Савалт был человеком точным.
— Пошли! — Он подтолкнул Чоса, и похитители быстрым шагом двинулись к лошадям. Упругий мох под ногами скрадывал звуки, и скакуны, лакомясь зерном, тоже стояли тихо, лишь жеребец Одинцова фыркнул, когда на него взвалили бесчувственное тело. Затем они выехали из леска и пустились по дороге к замку. Минут через десять Одинцов свернул на неприметную тропу, затем всадники проехали полем, и вскоре под копытами коней заскрипел песок, а в лицо повеяло морскими запахами. Только тогда Чос спросил:
— Разве мы повезем его не домой, хозяин? Не в замковую темницу?
— А зачем? — Одинцов пожал плечами.
— И правда, зачем? Придушим тут, на берегу, напихаем камней в плащ — и в море!
— Нет, Чос. То, что брошено в воду, может всплыть. Я сделаю кое-что получше.
— Закопаем живьем? — Чос кровожадно оскалился.
— Нет. — Одинцов спрыгнул, снял бар Савалта, положив его на песок, и повернулся к своему оруженосцу. — Слушай, парень, ты мне доверяешь?
Чос задумчиво потер скулу, потом изрек:
— Да, мой господин. И куда больше, чем себе самому! Я могу напиться… могу ухлестнуть за девкой… да и мало ли чего… Скажу одно, получится другое… А ты совсем иной. У тебя слово и дело едины.
— Ну, раз так, приятель, возьми коней и подержи их — вон там, шагах в тридцати. И не бойся того, что увидишь.
— А что? — Чос с любопытством округлил глаза. — Вызовешь демонов, хозяин? Или саму… саму Шебрет? — Имя страшной богини он прошептал едва слышно.
— Нет, ни демонов, ни Шебрет я вызывать не собираюсь. — Одинцов вытащил из-за пояса плоскую коробочку, пульт дистанционного управления флаером, и приложил палец к торцу. — Сюда, Чос, опустится летающая колесница… очень красивая, блестящая… не надо ее пугаться.
— Колесница? Колесницы, хозяин, не внушают мне страха, даже летающие. — На всякий случай Чос отступил подальше вместе с лошадьми и, о чем-то размышляя, уставился в небо. — Вот ежели в нее будут запряжены драконы…
— Я ведь сказал, никаких демонов и драконов, только колесница. — Вытащив платок, Одинцов завязал пленнику глаза. Дыхание щедрейшего было ровным и чувствовалось, что он вот-вот очнется.
— А кто же будет тащить эту колесницу? Колесницы сами не ездят и не… — начал Чос и вдруг ойкнул: над песком скользнула стремительная тень. Сбросив скорость, флаер развернулся, потом бесшумно пошел вниз.
— Ну, вот видишь, — сказал Одинцов, — ни дракона, ни демона. Только белая магия… самая белейшая…
Он сдвинул дверцу и забросил бар Савалта на сиденье. Программа полета туда и обратно была уже задана, ручное управление заблокировано, и невольному пассажиру оставалось лишь одно: лететь до самого конца. Потом вылезти и полюбоваться тем, как флаер ложится на обратный курс.
— Хозяин… — сдавленным голосом молвил Чос.
— Теперь помолчи. — Одинцов достал склянку с ароматической солью и поднес к носу щедрейшего.
Бар Савалт чихнул и очнулся. Он замер в неподвижности, но в слабом свете огоньков, сиявших на пилотском пульте, было заметно, как пальцы пленника чуть шевельнулись, как дрогнули колени. Похоже, он догадался, что не связан, не висит над огнем, не лежит на гвоздях или раскаленных угольях, под ним было мягкое кресло, а в легкие вливался свежий морской воздух.
— Не двигайся, Амрит бар Савалт, — прогудел Одинцов. — Ты в руке бога!
Голос его был неузнаваем, по крайней мере на октаву ниже обычного. Он звучал повелительно, но без угрозы.
— Где… где я? — пробормотал щедрейший. — И кто…
— Слушай, смертный, и не перебивай! — Одинцов добавил строгости. — Ты в колеснице светозарного Айдена, а я — его посланец! Ты свободен, ни веревок, ни цепей нет на твоих руках.
— Но глаза! — завопил щедрейший. — Мои глаза! Они завязаны! — Он попытался приподняться. Одинцов мягким, но сильным толчком отправил его в глубины кресла.
— Ты, благородный бар Савалт, умный человек… Светлый бог наделяет нас, его посланцев, частицей своего сияния, так что, раскрыв глаза, можно ослепнуть. Но вскоре я покину тебя, и ты снимешь повязку.
