Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
— Кто бы о нас покопошился! Бляди!
— Сидят в штабе и в ус не дуют, пидоры!
— Какого хера там думают? — Димка Коротков, поднес к потрескавшимся губам фляжку. — Что мы тут пупки греем под солнцем!
— Почему не думают? Думают. Ведь прорываетя к нам кто-то. Слышал, отчаянная бойня в стороне была. Ведь никто не ожидал, что вся эта сволота повалит в сторону перевала. На минных полях только, сколько их, скотов, полегло. До еб…ной матери! И в плен до хера взяли! Ну и успокоились наши лихие командиры.
— Серега, да меня совершенно не еб…т, кто там успокоился! Выходит, что из-за какого-то говнюка, который там в штабе успокоился и «железку» сейчас обмывает, мы тут должны кровью харкать! Бляди!
— Димыч! Туман ведь непроглядный. Какие могут быть вертушки, сам посуди. На двадцать метров ни хера не видно. Какой мудак полетит? Леваневский? Чкалов? Еб…тых нет! Да и куда будет долбить «нурсами»? По нам? Нет, не надо, спасибо! Был я уже в этом дерьме по уши, когда свои утюжили! Не надо!
— Эх, градом бы, всю эту нечисть, за раз!
— Размечтался!
— Похоже, кранты нам! Как там, у Мишки Тихонова в песне поется: «Девятнадцать лет много или мало. В кармане девичий привет, но не будет весеннего бала…»
— Дим, думаешь, нам — полный п…дец!
— Уверен! Чудес на свете не бывает, старик! Весеннего бала уж точно не будет!
За его спиной раненый Пашка Фомин, держа в мелко дрожащей руке маленький бумажный триптих, шептал губами:
— …вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша…
Анохин, воспользовавшись короткой передышкой, возникшей во время боя, собрал офицеров.
— Вахи обещают дать нам коридор. Чтобы мы убрались с их пути. Они пробиваются на Ведено. Там родина Шамиля. Там ему и родные стены будут помогать. По моим расчетам подмога будет только завтра! Не раньше! Колонну, что шла на выручку, заблокировали! Мы можем рассчитывать только на себя! Вот такой расклад, мужики!
— Уйти мы не можем! До хера раненых! Да и абреки нам так просто уйти не дадут! Знаю, этих сволочей! — отозвался Бакатин.
— Тяжелораненых много, — вставил старший лейтенант Каретников. — С патронами, совсем паршиво!
— Да, боеприпасы надо экономить. Впустую не стрелять. Бить сволочь только наверняка!
— Одним словом, финита ля комедия, — сказал помрачневший капитан Розанов, отшвыривая в сторону «бычок».
— Что ты сказал?
— Да это я так, к слову! — отмахнулся он от лейтенанта Травина.
Анохин снова у рации.
— Седьмой! Седьмой! Я — Стрела! Я — Стрела!
— Седьмой на связи! Прием!
— Седьмой, давай огневую поддержку! Мы окружены! Не могу поднять головы! До хера раненых! Сделайте хоть что-нибудь, черт возьми! Прием!
— У меня приказ!
— Да мне насрать на твой приказ! Это не просто п…деж! Огня давай! Вашу мать! Заснули там, что ли! Прием!
Анохин вытер ладонью посеревшее лицо, глаза лихорадочно блестели.
— Жалкие пидоры! — выругался в сердцах он.
— Командир, это я — Хамид! Помощи не жди, никто не придет к тебе! — вновь забубнила рация.
— Заткнись! Сволочь!
— Командир, ты же умный мужик, подумай о пацанах. Забирай их и уходи с дороги. Слово джигита, что не трону ни тебя, ни твоих сопляков!
Багровый от ярости Анохин сунул наушники в руки Ткаченко:
— Держи! Ни на минуту не прекращай просить помощь! Коренев! Коренев! Сколько раненых?
Недовольный Хамид в укрытии сердито кричал на своих командиров:
— Ахмед, ты джигит или баба? Кто против тебя воюет? Мальчишки! От силы рота сопляков! Мы должны убрать этих неверных собак с дороги!
— Эмир, они хорошо укрепились! Мы несем большие потери! — глухо отозвался один из полевых командиров.
— Кто? Когда укрепился? Ты, что несешь, Аслан? Твои люди стреляют как женщины. Ты должен русских собак долбить из минометов до тех пор, пока там не запросят пощады.
— У нас мало боеприпасов.
— А ты, Абу Селим, бери своих людей, и с Рустамом обойдите их с правого фланга. Посмотрим, как они будут метаться как бараны без козла, разрываясь на части, чтобы держать оборону. У нас нет времени. Если они нас здесь запрут, мы окажемся в мышеловке! Это гибель! Мы должны разрубить этот узел! Я все сказал! Аллах акбар!
— Аллах акбар! Аллах акбар! — вразнобой откликнулись командиры.
Снизу из тумана до десантников донеслось заунывное пение муллы: духи молились.
— Все ребята! Полный п…дец! Сейчас ломанутся, сволочи! Только держись! Шакалы! — крикнул Андрей Романцов.
— Красиво поет, сволочь!
В ложбинке с раздробленной головой, вниз лицом, умирая, хрипел рядовой Князев, чуть дальше навсегда притихли убитые: Фомин, Костров, Анисимов, Севастьянов (Наивняк).
— Я ранен! Я ранен! — неустанно твердили пухлые посиневшие губы Матвеева, уставившегося широко открытыми глазами на перевязанную в колене ногу. Рядом Максим Шестопал сосредоточенно набивал пустую фляжку снегом, боясь поднять растерянный взгляд. В соседнем окопчике страшным голосом заорал в истерике рядовой Квасов, неистово кромсая со всего маха мерзлую землю десантным ножом. Потом в он изнеможении уткнулся лицом в рваные засаленные рукавицы, его плечи и спина затряслись от беззвучных рыданий. Сбоку от убитого чеченским снайпером Одинцова, вцепившись в «калаш», лежал притихший с серыми глазами, полными безысходности, старший сержант Самсонов и курил.
— Сомик, дай разок смольнуть! — окликнул его Романцов.
— На, держи! И Игорьку оставь! — Самсонов, глубоко затянувшись, передал сигарету легкораненому пулеметчику.
— Ублюдки! Наивняка убили!
— Ненавижу! Падлы!
— Говно!
— Андрюх, нам отсюда не выбраться!
— Это точно! Вот она — смерть!
— Никогда не думал, что…
— Заткни хайло, ссыкуны! — огрызнулся сквозь зубы Самсонов, резко повернув к говорившим бойцам злое лицо.
Левее от них рядовой Сиянов усердно ковырял лопаткой землю, углубляя ячейку вокруг раненого в грудь младшего сержанта Андреева.
— Мне холодно, — шептали побелевшие губы того. — Я пальцев не чувствую.
— Потерпи, Колян. Еще немного, наши вот, вот подойдут. Слышал взрывы? Это наши прорываются, — ответил Сиянов.
— Алеша, кому мы на хер нужны? — криво усмехнулся тот. — Холодно. Ты не оставишь меня?
— Колян, какую чушь несешь! Да я за тебя любому глотку перегрызу!
Воодушевленные молитвой боевики вновь бешено ринулись в атаку на сопку, поливая все вокруг свинцом. Раздосадованный потерями Хамид бросил в бой свежие силы. Обкуренные «духи» накатывались волнами. Их отчаянно сдерживал разведвзвод старшего лейтенанта Каретникова. Они не давали наемникам наступать, прижимая их метким огнем к земле. По рации осипшим голосом, не переставая, орал радист Ткаченко, прося помощи.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
