Глава первая
И вновь приказ! Идти в Чечню сражаться!
В своей России Родину спасать свою.
Мне дали роту симпатичных новобранцев,
Все как один погибли там, в ночном бою.
Простите матери! Простите, ради бога!
Я распознать их всех не смог,
Что полегли…
Из песни «Русь патриотов» А.Зубкова
Впереди медленно двигались, внимательно всматриваясь в поверхность дороги и торчащие по обочинам кусты, Мирошкин с овчаркой Гоби и саперы, вооруженные миноискателями и щупами. А за ними, чуть поодаль, — взвод старшего лейтенанта Тимохина. Осень была в самом разгаре: посадки, окаймлявшие дорогу, уже начали сбрасывать с себя позолоченную листву. Сдуваемые легким прохладным ветерком умершие листья, переливаясь на солнце яркими красками, легкой порошей плавно кружились и падали на головы и на плечи солдат, на покрытый колдобинами и рваными заплатами старый асфальт. Чистый утренний воздух пьянил божественными запахами осени. Дышалось легко, непринужденно, полной грудью. Тишину нарушали только завораживающий шелест листвы да посвистывание какой-то перелетающей с места на место одинокой пичуги за кюветом, заполненным мутной водой. Солнечные лучи по-женски ласкали молодые задумчивые лица, играли на них веселыми юркими бликами и слепящими глаза зайчиками отражались на холодных стволах «калашей». Хотелось жить, мечтать, любить и не думать о войне…
Обернувшись, рядовой Пашутин заметил, как кто-то юркнул в заросли в метрах двухстах у них за спиной. Он тут же доложил об увиденном командиру.
— Продолжаем движение! Стефаныч, разберись! — распорядился обеспокоенный Тимохин, обращаясь к старшему прапорщику Сидоренко. — Что-то мне это совсем не нравится.
— Самурский, Пашутин, Танцор, Кныш! Выяснить, кто там маячит у нас на хвосте? — тут же отреагировал опытный служака.
Разведчики с автоматами на изготовку, перемахнув через канаву с водой, растворились в густых зарослях. Оказавшись на той стороне посадок, быстро направились вдоль них назад; старались двигаться быстро и бесшумно, внимательно глядя под ноги и осматриваясь по сторонам. Вдруг, идущий впереди, сержант Кныш резко присел и поднял руку. Все замерли. Но было уже поздно. Их заметили. Со стороны дороги раздались выстрелы. Кныш и Самурский открыли ответный огонь. Неожиданно, почти рядом, за поворотом, ударил мощный взрыв. Земля вздрогнула, качнулась. У Ромки Самурского крепко заложило уши, так бывает, когда ныряешь на большую глубину.
— Огонь! — выкрикнул Кныш, стреляя и отчаянно продираясь напрямик через кусты. Они выскочили на дорогу, над которой все еще стоял столб дыма и пыли. Добежали до поворота. Перед их глазами предстала дымящаяся зияющая воронка, около которой покрытые песком и кровью валялись в изодранном в клочья тряпье изуродованные останки убитого и покрытый пылью АКС без «магазина». Из образовавшейся воронки несло дымом и кислым запахом тротила. Танцор, Эдик и Ромка, опасливо оглядываясь по сторонам, присели на корточки, стараясь не смотреть на то, что недавно было человеком. Кныш обошел место взрыва, у края дороги замер, внимательно всматриваясь в следы. В селе, до которого было около полутора километров, во всю ревели «бээмпешки» их батальона.
— Парни! Гляди, кровь! Он был не один! — крикнул Володька Кныш, показывая пальцем на примятую пыльную траву у обочины. На сухих травинках и серых обломанных кустах темнела большими смазанными каплями свежая кровь. Кровавая дорожка за кюветом пересекала тропинку, вытоптанную овцами, и исчезала в густом колючем кустарнике.
— Фугас ставили, сволочи! — прокомментировал Пашутин, щурясь от лучей яркого солнца. — Специально ждали, когда мы с саперами пройдем, чтобы колонну идущую следом рвануть!
— Да, видимо, мы их спугнули! Вот они впопыхах, что-то не так сделали на свою жопу!
— Туда им и дорога, уродам! — отозвался Ромка и сплюнул.
— Пиротехникам хреновым!
— Плохо у своих арабов-инструкторов учились! Двоешники, бля!
