– Пожалуйста… разреши мне.
Розлин кокетливо провела пальцем по его обнаженной груди, по плоскому животу к застежке панталон. Дру ахнул когда дразнящее прикосновение к его пульсирующей плоти еще больше усилило желание. И все же он вынудил себя не шевелясь терпеть сладостную пытку.
Нетерпение его все росло, по мере того как она медленно расстегивала пуговицу за пуговицей, глядя ему в глаза А когда опустила взгляд, водоворот жара втянул в себя Дру, не только потому, что прекрасная женщина смотрела на его набухающую плоть. Главное, что этой красавицей была его Розлин.
Когда же она сжала его взбунтовавшийся фаллос, его обожгло, словно раскаленной сталью.
Дру, застонав, сжал ее запястье:
– Розлин… что с тобой? Почему ты так меня терзаешь?
Розлин кокетливо хлопнула ресницами, хотя в глазах светились нежность и нечто, весьма напоминавшее неуверенность:
– Разве не понимаешь сам?
Именно эта нежданная беззащитность дала ему надежду. Какую бы игру ни затеяла Розлин, она вовсе не движима желанием отомстить.
– Я хочу соблазнить тебя, Дру, – пробормотала она, отчего несчастное сердце забилось еще сильнее.
Теперь он понял смысл ее стратегии: она пустила в ход его же уроки! Он только не знал почему. Но разве это имеет значение? Считай она, что у них нет будущего, не пригласила бы его сюда. И сейчас она предстала перед ним сиреной загадочной и привлекательной, пульсирующей жизнью и чувственностью. Разве можно устоять перед ней?
– Значит, ты решила разыгрывать обольстительницу? – хрипло пробормотал он.
– Но разве не так полагается вести себя хорошей любовнице.
– Не стану спорить…
– Превосходно. Тогда не спорь, дорогой.
– … но тебе совершенно необязательно притворяться куртизанкой, – закончил Дру.
Она ответила медленной, чарующей улыбкой, и он забыл все, кроме искусительного обещания, скрытого в этой улыбке, пока она не подняла лицо, чтобы легонько поцеловать его в губы.
Он потянулся к ней, чтобы схватить в объятия, но Розлин ловко ускользнула.
– Нет, Дру, на этот раз я хочу любить тебя. Ложись в постель, когда разденешься. Я буду ждать.
Дру стиснул зубы, но в рекордное время избавился от туфель, чулок и панталон.
Она, как и обещала, ждала его, вытянувшись на атласных простынях. Совершенно обнаженная… и безумно желанная. Роскошные волосы светлой гривой раскинулись по плечам, нежные груди манили, белоснежные бедра слегка раскинулись, словно приглашая.
Воплощение соблазна.
Дру судорожно сглотнул.
Розлин с улыбкой похлопала по простыне:
– Ложись, дорогой. Что же ты медлишь?
Ничто на земле не могло удержать его сейчас. Дру молча повиновался. Как только он лег на спину, Розлин распластала ладони по его груди и встала на колени.
– Теперь не шевелись, пожалуйста.
Дру пришлось приложить немало усилий, чтобы выполнить приказ. Розлин наклонилась над ним, прижимаясь губами к ложбинке на горле, к ключице, к ребрам… еще ниже…
Острые ощущения накатывали волнами, когда она стала ласкать его руками, вызывая дрожь желания.
Мышцы живота сжимались в тех местах, которые она осыпала легкими, дразнящими поцелуями. И ему стало трудно дышать, когда кончики ее пальцев стали выписывать чувственные узоры на его изнывающей плоти и тугих мешочках. Но все это он кое-как вытерпел. А вот когда она припала губами к его чреслам…
– Розлин!
– Ш-ш, Дру! Я хочу дать тебе наслаждение.
Она снова стала ласкать его плоть, прежде чем припасть губами к бархатистой головке.
С Дру творилось нечто невероятное. Его плоть поднялась еще выше и набухла еще больше, если это только было возможно. Теперь Розлин посасывала его, лизала, обводя языком, пробуждая в нем неутолимый голод. Дру, застонав, запустил руки в золотистые волосы Розлин и отдался нежному волшебству, окутывавшему его чувственным туманом.
Уже через несколько мгновений он почти лишился разума: слишком велико было наслаждение. Сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот вырвется из груди, бедра напрягались под магическими прикосновениями ее жарких губ.
Наконец, не в силах выносить воспламеняющих терзаний, Дру коснулся створок ее влажного лона, вознамерившись довести ее до такого же безумия.
– Нет, не шевелись – снова приказала она между головокружительными поцелуями.
– Розлин… я больше не могу ждать.
И тут она подняла голову и уставилась на него пылающими страстью глазами. На губах по-прежнему играла нежная улыбка.
– Я тоже не могу ждать.
К его облегчению, она перекинула через него ногу, скользнула по бедру влажной расщелиной и легла сверху, накрыв Дру шелковистым телом, так что фаллос упирался в ее лоно.
Медленно-медленно она дотянулась губами до его губ, проникла языком в его рот и затеяла сладострастный поединок.
Дру стал исступленно целовать ее, упиваясь теплом, вкусом, прикосновениями. Когда она сильнее прижалась к нему, кровь его загорелась.
К тому времени, когда она прервала поцелуй и оседлала его, он окончательно потерял голову. Но Розлин, не сводя с него взгляда, неспешно опустилась на его пульсирующую плоть. Дру в отчаянном порыве поднял бедра и вонзился в ее сладость, погружаясь в тугое влажное, горячее лоно. И застонал, когда радость и наслаждение соединились, чтобы взорваться новизной ощущений.
Розлин тихо застонала, когда он наполнил ее. А синие глаза, горевшие желанием, говорили, что она охвачена тем же пылом. Обхватив его бедрами, она стала двигаться в более энергичном, требовательном ритме. Дру застонал, сотрясаясь в приступе страсти и цепляясь за остатки воли, чтобы не излить семя прежде времени. Но все-таки смог выдохнуть ее имя, выгнуть спину и с силой податься вперед. Погрузиться в нее до конца.
Когда Дру сжал ее ягодицы и резко насадил на себя, она отдалась страсти, отвечая выпадом на выпад. Ее стоны становились все громче, вторя его хриплому дыханию. Сейчас их соитие превратилось в грубое, примитивное слияние двух зверей!
Его плоть взорвалась в тот момент, когда ее тонкий вскрик разорвал тишину в комнате. Розлин упала лицом вниз, и вонзила зубы в его плечо в тот миг, когда конвульсивные волны страсти обрушились на обоих. Сладостная боль от укуса только усилила радостное наслаждение Дру.
И разве это не радость – владеть женщиной, которую любишь? Его чувства к Розлин сделали страсть еще более жгучей, еще более утонченной, еще более невероятной.
Когда шквал промчался, они долго лежали, уставшие и задыхающиеся. Ее щека прижималась к влажному от пота плечу Дру. Но не прошло и четверти часа, как блаженное довольство Дру испарилось, а прежнее напряжение вернулось.
