— Может быть прочитаешь мои мысли сейчас, и узнаешь что я о тебе думаю? — спросил я.
— Я решил, — заявил Мараск. — И предлагаю тебе стать моим покровителем. Согласен?
Вот это был уже очень серьезный вопрос. И прежде чем давать на него ответ, следовало хорошенько подумать. Кстати, и кое-что уточнить.
— А Медок не знал что ты являешься царицей личинок?
— Нет. Его предшественник на посту председателя совета мыслящих инопланетного района — знал. Именно он сделал старину Эда центурионом. И тот действительно был очень хорошим центурионом.
— Ну еще бы, — сказала Маута. — С таким-то помощником.
Мне показалось, что Мараск издал звук напоминающий хихиканье.
— Почему же предшественник не посвятил Медока в эту тайну?
— Потому, что передача власти произошла слишком быстро. Ну, ты знаешь как это бывает. Сам сегодня видел. Впрочем, это долгая история, и рассказывать ее сейчас смысла не имеет.
— Таким образом получилось, что никто во всем инопланетном районе не знал, что их центурион является хранителем царицы личинок.
— Ну да. Кто мог заподозрить что царица личинок выглядит именно так?
— А потом старина Эд проболтался Ухулу, — сказал я.
— Нет. — промолвил Мараск. — Он не мог это сделать. Скорее всего, это произошло когда Ухул стал братом аборигенов. Он действительно всерьез интересовался ими, их обычаями, религией, а особенно их способностями к телепортации. Даже вырастил двух искусственных аборигенов и сделал их своими телохранителями. Причем, похоже, эти два искна и в самом деле обладали какими-то особенными свойствами. Знай я об этом раньше, то наверное смог бы вычислить убийцу сам. Однако…
Он замолчал.
Я тоже молчал. Мне надо было обдумать полученное предложение, хорошенько обдумать.
Стать хранителем царицы личинок? Поселиться на этой планете, сделать ее своим домом, и в самом деле стать центурионом?
Вот это уже действительно было забавно. Бывший вор — страж порядка? Кстати, а почему бы и нет? И потом, что ждет меня в будущем, если я улечу с Бриллиантовой? Всю жизнь бегать от стражей порядка? Пока они меня не поймают, или не загонят в какую-нибудь дыру, хуже этой планеты раз в сто?
Мир изменился двести лет назад с появлением возможности сканировать память.
Правда, это не сумело полностью уничтожить преступность. Оно лишь ее видоизменило. Почти исчезли преступные профессии, основанные на множестве мелких эпизодов. Сейчас, чаще всего, преступление можно совершить только один раз. И те кто решается преступить закон, стремятся сразу сорвать наибольший куш. Пример Ухула — яркое тому подтверждение.
Интересно, когда ему пришел в голову замысел завладеть какой-нибудь царицей личинок? Для чего он так интересовался аборигенами? Потому, что рассчитывал рано или поздно сорвать большой куш? Или, все-таки, он начал изучать аборигенов из чистого любопытства? Кто знает? Может быть, он потратил на разработку этого плана все годы, которые жил здесь, на Бриллиантовой? Может быть этот план пришел ему в голову совсем недавно, когда он обнаружил у своих искнов необычные свойства?
Ответа на эти вопросы я уже никогда не узнаю, поскольку Ухул мертв.
Я — тоже преступник. Причем, не просто преступник, а исключение из правила, поскольку мне удалось в течении долгого времени водить закон за нос. Может быть, мне просто очень сильно везло. Как бы то ни было, но везение не может продолжаться бесконечно.
И еще…
Ухул перешагнул определенную черту, за которой стал оплачивать достижение намеченной цели жизнями других мыслящих. Мне этого удалось избежать. Надолго ли? И кем я буду себя считать, когда мне придется перешагнуть роковую черту? И какой частью себя я заплачу за то, что окажусь по другую ее сторону? И стоит ли свобода, моя свобода такой цены?
Может быть остановиться прямо сейчас? Просто, сказать себе «хватит», и начать новую жизнь.
Так ли уж много я потеряю от своей свободы, став центурионом инопланетного района? Вряд ли. У центуриона нет прямых начальников, кроме председателя совета мыслящих инопланетного района. Ну уж, с ним-то я как-нибудь справлюсь. И никакого ежегодного сканирования памяти. И никаких, то и дело возникающих на твоем пути стражей порядка, пытающихся напомнить о бурном прошлом.
Что еще нужно для того, чтобы начать новую жизнь?
И еще…
Мараск, будь он неладен.
Что с ним станется если я откажусь? Кого он сделает своим хранителем здесь, на Бриллиантовой? Кто сумеет сохранить его тайну? И не окажется ли он причиной настоящей гражданской войны? Причем, всего лишь для того, чтобы попасть в руки монстра, подобного Медоку.
— А почему ты не хочешь взять в хранители кого-то из аборигенов? — спросил я у Мараска.
— Мне нельзя, — ответил тот. — Понимаешь, я не совсем обычный царица личинок. Ни один род аборигенов не возьмет меня под свое покровительство.
— Но позаботится чтобы у тебя был хранитель?
— Да, позаботится. Я не имею право производить бриллиантовых муравьев, но все-таки являюсь царицей личинок.
— Почему ты не имеешь права производить муравьев? — спросила Маута.
Прежде чем дать ответ, Мараск немного помедлил.
— У меня есть дефект. Я, не обладаю никакими свойствами, — наконец сказал он.
— То есть как? — удивилась Маута.
— Ну, вы же оба знаете, что царица личинок должна обладать какими-то чудесными по вашим понятиям свойствами. Так вот, у меня их нет. Я всего лишь могу читать мысли, да и то, в тех случаях когда эта способность не противоречит моим принципам, причем, довольно жестким.
— Врешь, — не поверила Маута.
— Какой мне в этом смысл? Что я от этого выиграю?
Вот тут он конечно был прав.
Я с облегчением вздохнул.
Может быть так даже лучше. Жить бок о бок с существом, обладающим неведомыми, способными в любой момент проявиться самым неожиданным образом свойствами было бы не очень приятно. Достаточно уже того, что этот жулик вроде бы может читать мысли.
— А почему ты не отправился к аборигенам, которые живут в городе? Ну, к этим, у которых на балахонах серые ленточки? — не унималась Маута.
— Они не принадлежат ни к одному роду, — ответил Мараск. — У них нет старейшин. Стало быть нет и общего закона. Если я назову своим хранителем одного из них, его тотчас убьют. И следующего… И следующего… Они знают что за меня, даже не обладающего почти никакими свойствами, можно выручить неплохие деньги. В результате будет такая бойня… Кстати, может быть они приняли к себе Ухула только потому, что он обещал быть их старейшиной.
Глаза Мауты мечтательно сверкнули и они пробормотала:
— Да, это была бы большая бойня.
