Забавно. Банкиры, сейфы которых я вскрывал имели право испытывать ко мне это чувство. И конечно испытывали. Наряду с ненавистью. Но сейчас-то за что? За то, что благодаря моим усилиям убийца шестерых мыслящих получил по заслугам? И не является ли это благим поступком?
Нет, я конечно получил и награду. Кабланды больше не станет приставать ко мне с этими идиотскими вызовами на поединок. Более того, если я каким-то чудом задержусь на Бриллиантовой, никто и словом не обмолвится о моем прошлом.
Разве этого мало?
Вот только, вся беда в том, что получил я эту награду не за то что совершил благое дело, а потому, что благодаря мои действиям, компаньон кабланды теперь станет председателем совета мыслящих инопланетного района Бриллиантовой. Иначе говоря, получит эту планету в свое полное распоряжение.
И пусть кто-нибудь после этого скажет мне хоть слово о вселенской справедливости… пусть только заикнется.
А вообще, какого черта я об этом сейчас думаю?
Надо плюнуть на все и грохнуться спать. Спать.. спать…
Я помотал головой и с усилием открыл глаза.
Спать пока еще было рановато.
Где-то неподалеку, может быть в ближайшей гостинице, была царица личинок. И мне надо было ее найти. Во избежание объявления на планете чрезвычайного положения. Для того чтобы Бриллиантовая окончательно не превратилась для меня в смертельную ловушку.
Поэтому, спать я буду потом. А сейчас нужно действовать.
Я встал. Потянулся. Подумал что неплохо было бы закурить сигарету. И еще я подумал, что мне надлежит отделаться от Мауты, хотя бы на пару часов. Для того, чтобы она не мешалась под ногами.
И я даже почти уже придумал как это сделать. Но тут, вдруг, Мараск сказал:
— Хм… если я не ошибаюсь, теперь тебе осталось только найти царицу личинок?
— Точно, — подтвердил я.
— Ну так вот, можешь не тратить зря силы.
— Почему? — машинально спросил я.
— Потому, что эта самая царица личинок я и есть.
Первой же моей мыслью было что он полный кретин. Потому что более неудачный момент для подобного признания найти было чрезвычайно трудно.
А Маута уже поднималась из кресла. И рука ее выдергивала из-за пояса бластер. А у меня не был активизирован симбиот. И я знал что активизировать его я уже не успею. А стало быть, надо рассчитывать только на свои силы.
И пока все эти занимательные мысли проносились у меня в голове, тело мое, каким-то непонятным образом действовало, тоже хваталось за оружие, выдергивало его из-за пояса…
А я знал, я чувствовал что конечно не успею. И Маута выстрелит первой, уложит меня наповал, заберет царицу личинок и в течении ближайшего получаса улетит с Бриллиантовой…
А потом вдруг выяснилось что я все же успел, поскольку ствол бластера Мауты все еще поднимался, а ствол моего уже был нацелен точнехонько кошане в лоб.
И наверное Маута могла еще успеть прострелить мне например ногу. Но только, ее натренированное тело, прежде чем она сообразила что происходит, отреагировало должным образом, швырнуло бластер на пол и плюхнулось обратно в кресло.
А секунд десять спустя я позволил себе снять палец со спускового крючка, и даже слегка опустить ствол бластера.
— Прошу прощения, — сказал Мараск. — Я и не предполагал что вы прореагируете таким образом. Гм… так бурно.
— Предполагать надо было, — прорычал я. — А что если бы мы сейчас друг друга подстрелили?
Краб-кусака выбил зубами короткую дробь, и более не произнес ни звука.
Пнув оружие кошаны так, что оно отлетело куда-то в угол, я осторожно присел на подлокотник кресла. Свой собственный бластер я положил на колено.
Если Маута попытает на меня напасть, я успею его схватить.
— Рассказывай, — приказал я Мараску.
Краб-кусака задумчиво помахал клешнями, потом сказал:
— О чем говорить? Я и есть царица личинок. Теперь ты должен решить станешь ли моим покровителем.
— Врешь ты все, — решительно заявила Маута. — Царица личинок, она женского рода.
— А кто тебе это сказал? — полюбопытствовал Мараск. — Титул царица личинок приобретает женский род лишь при переводе на всегалакт. Понимаешь, что я имею в виду?
— Все равно — не сходится, — сказал я. — По твоим словам ты сидишь в резиденции вот уже двадцать лет. Конечно, ты мог меня обмануть. Но как же быть с посыльным из ресторана, а также Медоком, которые явно знали о тебе уже давно. В то же время, старейшина сказал…
— Он сказал, что я недавно остался без покровителя, — перебил меня Мараск. — Всего — навсего. А покровителем моим был как вы понимаете старина Эд. Все двадцать лет.
— Допустим, — сказал я. — Но почему ты не сообщил мне сразу о том, что являешься царицей личинок?
— А как ты думаешь, почему умерли те два центуриона, которые появились на планете после смерти старины Эда? После того как умер второй, я понял, что кто-то стремится оставить меня без покровителя. Еще я понял, что убийца каким-то образом узнает кто стал моим следующим покровителем. Открой я тебе кем являюсь, то Ухул не стал бы размениваться на телохранителей Мауты.
— И поэтому ты молчал? — спросил я.
— Да, мне ничего не оставалось как ждать и надеяться на то, что ты найдешь убийцу. Так в конце концов и получилось.
— Но ты мог просто сказать мне кем являешься. При этом мне вовсе не обязательно было становиться твоим покровителем. Просто, знай я в чем дело, мне было бы легче найти преступника. Учти, почти до самого конца я думал что убийцей является старина Эд.
Краб-кусака несколько раз щелкнул зубами. Потом сказал:
— Попробуй, поставь себя на мое место. Почему я должен был довериться первому встречному — поперечному, вдобавок ничуть не похожему на центуриона? Учти, если ты станешь моим покровителем, то отменить это может только твоя или моя смерть. В то же время , покровитель вправе потребовать от царицы личинок любой помощи, которую та может ему предоставить в силу своих способностей, не нарушая определенных моральных принципов.
— И почему же ты решил все-таки мне довериться? — спросил я.
— Потому что убедился что ты тот, кто может стать моим покровителем.
— Стоп, стоп, — заявила Маута. — А почему это твоим покровителем должен стать он? Почему не я?
— Потому что я выбрал именно его, — заявил Мараск. — Мои моральные принципы разрешают мне при выборе покровителя читать его мысли. Понимаешь?
— И ты, поганец этакий, читал мои мысли? — спросил я.
Вот это мне уже совсем не понравилось.
— О, только сейчас. И всего лишь пять минут, — ответил Мараск. — Ты думал о Айбигель… и то, что ты думал, мне понравилось.
