Предплечье охватили цепкие, не допускающие возражений пальцы.
Я ничего не понимал. Ничего!
ОНА
Фукис в Нефтегорске так и не появился — за ним охотились какие–то американские борцы с экономическими преступлениями, вооруженные обвинениями во взяточничестве. Кроме того, ему светил срок за причинение телесных повреждений своей жене, что само по себе было не радостно.
Перед отлетом я позвонила Рите.
— Ну, — поинтересовалась, — как дела?
— Приполз на задних лапках! — торжествующе засмеялась она. — Согласен на все условия! По крайней мере, так говорит… Но я еще поторгуюсь. Он от меня уйдет голым!
— Прекрасно! — заключила я. — Держи меня в курсе.
Против ожиданий собрание акционеров началось достаточно мирно. Небольшой сумбур вызвало сообщение представителя инвестиционной компании «Ярвекс», у которой некая фирма «Игром» похитила акции, воспользовавшись поддельными подписями и печатями. В конце концов бумаги волшебным образом обнаружились на счете у главного возмутителя спокойствия Якушева.
На обвинение в похищении Якушев заявил, что является честным приобретателем бумаг, за которые выложил круглую сумму некоей компании «Гуд дэй», и показал договор о купле–продаже, оформленный по всем правилам.
Встревоженный гул затих, и началась обычная бодяга: оглашение повестки дня, выборы счетной и ревизионной комиссий…
Настоящее сражение началось, когда на трибуне появился главный виновник происходящего. Якушев положил перед собой заготовленную речь, но говорил гладко, не глядя в листок. Впрочем, в его голосе не чувствовалось уверенности. В нем не было куража, который совершенно необходим в таком деле, как захват компании.
Первым делом Якушев заявил, что, кроме своих собственных интересов как акционера, он представляет на собрании еще и интересы кредиторов, поскольку по недавно подписанному договору цессии долги компании теперь перешли от Лернера к «Инвест–финанс», а от них к Фукису. В условиях просрочки выплат по кредитным обязательствам кредитор может начать процедуру банкротства компании и, если президиум собрания не пойдет навстречу тем крупным акционерам, которые заинтересованы в смене руководства (то есть персонально Якушеву), он будет вынужден прибегнуть к этой печальной мере.
— Единственный путь спасти «Стандард Ойл», — заявил Якушев, — это полное реформирование руководства! Рыба гниет с головы, а акционерное общество — с совета директоров. Именно поэтому в повестку дня собрания внесен вопрос о переизбрании совета директоров, прекращении полномочий прежнего генерального директора Беридзе и назначении нового. Если уважаемые господа акционеры откажутся от переизбрания, то уже завтра нами будет начата процедура банкротства, а по закону при банкротстве совет директоров прекращает свои полномочия, компания останавливает выплату дивидендов, а все аккумулируемые средства и активы идут исключительно на удовлетворение требований кредиторов! Это означает распродажу добывающих и перерабатывающих производств, остановку работы сбытовой сети. Это означает конец.
Якушев замолчал, обведя тяжелым взглядом притихший зал.
— Генеральный директор Беридзе уже уволен, — заметил Галактионов, — сейчас идет поиск кандидатуры на должность генерального директора среди крупнейших топ–менеджеров страны.
— Поздновато спохватились! — усмехнулся Якушев. — Беридзе при попустительстве совета директоров довел компанию до банкротства. По сути, компания безвозвратно потеряна для акционеров, а ее бумаги обесценены. Не может быть и речи о выплате годовых дивидендов, в том числе по привилегированным акциям. Посему прошу уважаемых акционеров прислушаться к голосу разума и проголосовать за переизбрание совета директоров. Я обещаю по мере сил отсрочить процедуру банкротства. Решение об изменении совета директоров сохранит ваши деньги и спасет компанию, горе–руководители которой не заботились о доходах рядовых акционеров, поскольку куда больше их тревожило состояние собственных банковских счетов!
Зал взбудораженно загудел. Витек встревоженно забегал глазами, оглядывая ряды мрачно настроенных акционеров, — кажется, он не очень–то верил в успех. И напрасно!
Я была спокойна. Даже непроизвольно зевнула — видимо, в помещении не хватало кислорода.
Якушев, сложив бумаги, удалился с трибуны. Хотя его спина все еще сохраняла черты несгибаемой вертикальности, но на ней, как на лакмусовой бумажке, уже проявились еле заметные признаки поражения.
— Слово предоставляется председателю правления «Траст–банка» Августу Львовичу Лернеру, — произнес Галактионов в микрофон.
Зал взволнованно зашевелился.
Оглянувшись на Якушева, Лернер демонстративно развел руками.
— О чем уважаемый Борис Михайлович нам твердит? — удивился он. Микрофон разнес его слова по залу, многократно усилив звук. — О каком банкротстве он говорит? Как может обанкротиться компания, которая ежегодно приносит многомиллионную прибыль акционерам и государству? Действительно, недавно правление нашего банка, находясь в стесненных обстоятельствах, пыталось заключить договор цессии с фирмой «Инвест–финанс», предметом которого был кредитный долг компании «Стандард Ойл». Однако в итоге банк был вынужден аннулировать этот договор, поскольку деньги по нему так и не были перечислены.
— Как это? — возмутился Якушев, поднимаясь со стула. — Деньги в размере тридцати трех миллионов долларов в соответствии с договором переведены на счет в «Траст–банке»! Вот документы…
Он полез в портфель, нервной рукой перебирая кипы бумаг.
— Может быть, деньги и переведены, — возразил Лернер с уверенной улыбкой, — но только кому? Куда? Вы переложили их из правого кармана в левый? На наши счета никаких платежей не поступало.
Якушев выронил из рук бумаги. Его пальцы задрожали.
Между тем Лернер продолжал с надменной ухмылкой:
— Отчаявшись получить возмещение по договору цессии, мы вынуждены были приступить к переговорам с руководством «Стандард Ойл». В итоге нам удалось достичь договоренности о погашении долга компании акциями новой серии на всю сумму кредитных обязательств. Соответственно акции новой серии также должны участвовать в сегодняшнем голосовании, поскольку новая эмиссия уже зарегистрирована в ФЦКБ.
Якушев затравленно оглянулся — помощи ждать неоткуда. На него было жалко смотреть — львиная шевелюра уже не ложилась пышной серебристой волной, а свисала жалкими прядями, придавая лицу неряшливое выражение, глаза казались тусклыми, словно пластмассовыми.
— Соглашение о погашении долга бумагами новой эмиссии незаконно! — объявил он.
— Вот как? — поднял бровь Лернер. — Почему, позвольте узнать?
— Потому что по Гражданскому кодексу независимо от отношений между цедентом и цессионарием, заемщик не имеет права покрывать свой долг выплатами цеденту, то есть вам, поскольку право требования долга после заключения договора перешло цессионарию, то есть мне!
