А пока мне было грустно в своей одинокой постели. Я думал о Дане, утешаясь мыслью, что завтра она прилетит ко мне. Она прилетит — и мы с треском отпразднуем свою победу!
С этими мыслями я заснул и проснулся только тогда, когда часы показывали полдень. Странно, что мне никто не звонил, ничего не спрашивал…
Телефон, затаившись, онемело молчал. Я был предоставлен сам себе, и от этого мне стало как–то неуютно.
Узнал в справочной — очередной рейс из Москвы в четыре часа. Высадка пассажиров продлится час, еще минут сорок — дорога из аэропорта… Кажется, Дана едва успевает к началу собрания.
А вдруг самолет опоздает из–за нелетной погоды?
Тогда Дана пропустит этап регистрации участников, и акции, переданные ей для голосования, будут исключены из подсчета голосов…
Встревожившись, набрал телефон Якушева.
Длинные гудки, потом отбой — кажется, со мной не желали разговаривать. Скорей бы приехала Дана!
К шести часам спустился в холл гостиницы. У меня было еще одно важное дело, не терпящее отлагательства…
— Мой близкий родственник остановился здесь, — обратился к администратору. — Не подскажете его номер? Его фамилия Михайлов.
— Люкс на втором этаже, — сверившись с книгой регистрации, сообщила администраторша.
Упруго скрипя новыми ботинками, я поднялся на второй этаж. До собрания еще целый час, есть время объясниться с отцом Лены…
Дверь люкса оказалась приоткрытой. Я уже поднял руку, чтобы постучать, но из номера выглянул тот самый нервный человечек, который в одиночку выпивал в самолете.
— А… — проговорил он мне, гремя ключом в замке. — И вы здесь!
Администраторша конечно же ошиблась… Михайлова здесь не было. Вечная, неистребимая провинция!
Нервный человек, сдав ключи дежурной, ушел, суетливо помахивая рукой.
Ничего, утешил я себя. Встречусь с Михайловым в холле перед собранием. Времени навалом!
Собрание проходило в ДК нефтяников, арендованном на один вечер. В фойе, где регистрировали акционеров и выдавали бюллетени для голосования, густо толпился народ.
Вереница дорогих машин у входа означала, что высокие гости уже прибыли. Проникнув внутрь, я стал осматриваться, пытаясь в массе народа выделить Михайлова — но напрасно!
Справился у регистраторши — оказалось, у нее отмечены двое из трех возможных Михайловых. Скорее всего, тот, кого я ищу, не приехал вовсе. Наверное, в последний момент Лене все же удалось уломать отца…
Что ж, фортуна на моей стороне!
Пару раз мимо меня пробегал тот самый нервный человечек из самолета. При виде меня он невнятно всхрапывал и тут же мчался прочь.
Черными лебедями по фойе плавали охранники в униформе. Атмосфера вечера ощутимо сгущалась.
А потом я увидел ее… Это было как удар тока!
— Что ты здесь делаешь? — пробормотал ошеломленно, не веря своим глазам.
Она резко обернулась ко мне. Нахмурилась.
— То же, что и ты!
Выяснять отношения было некогда, до начала собрания оставались считаные минуты, толпа повалила в зал.
— Лида! — проговорил я. — Ты должна мне все объяснить!
Но она затерялась в толпе, не удостоив меня объяснением.
Я ничего не понимал.
А вскоре вообще перестал осознавать происходящее…
Зал был переполнен. Дана не появилась. Галактионов с Лидой сидели наискосок от меня, и я мог свободно любоваться их то и дело склонявшимися друг к другу головами. Я надеялся, что меня пригласят в президиум или хотя бы посадят в первом ряду, но при той неразберихе, что творилась в фойе, рассчитывать на это было бессмысленно. Мной никто не интересовался, меня никто не искал.
Стало тревожно.
Что ж, если гора не идет к Магомету, Магомет идет…
Но идти было некуда и не к кому. Телефон Даны не отвечал. Телефон ее отца — тоже. И Фукиса, и Лиды, и Витьки… Я был один. Как перст!
— Итак, начинаем внеочередное собрание акционеров, — начал председатель совета директоров, отец Галактионова. — Уважаемые акционеры, вам известно, что созыв собрания инициирован господином Якушевым, владеющим двадцатью пятью процентами голосующих акций…
Я надменно хмыкнул: он ошибается! У Якушева не двадцать пять процентов, а только тринадцать с хвостиком. И еще столько же принадлежит моей фирме, хотя голосовать ими будет Дана, которой, кстати, до сих пор нет… Или я просто не разглядел ее в толпе?
Странная оговорка… Очень странная!
А что, если моя невеста передоверила право голосования своему папаше? Не знаю, впрочем, возможно ли такое передоверение… Кажется, нет… Но тогда откуда у Якушева лишние двенадцать процентов? Мои двенадцать процентов? Те, которые позаимствованы у Михайлова?
И где же Дана? Где она?!
Я совершенно ничего не понимал. Только очумело крутил головой, оглядывая зал.
Внезапно у крайних кресел, у самого входа, послышался шум. Между кресел осторожно протискивался мужчина с красной повязкой распорядителя.
— Простите, вы Ромшин Игорь Сергеевич? — натужным шепотом справился он, сверяясь с бумажкой.
— Да! — произнес я, расправляя плечи.
Наконец–то они спохватились! Я знал, что последует вслед за этим, — приглашение на авансцену, в ряды главных действующих лиц.
— Вас просят… выйти… Будьте любезны… В фойе…
На нас зашикали, как на болтунов в кинозале.
Я торжествующе поднялся. На меня взирали любопытные глаза, ко мне поворачивались многочисленные головы. Боковым зрением я заметил, что и Лида оглянулась на шум, и Витек Галактионов…
Это хорошо: они будут присутствовать во время моего триумфа… Это приятно… Они увидят мою победу, станут рукоплескать. А сейчас они глазели на меня словно на помеху — как и весь зал… Они еще не знают, что я собой представляю, но скоро, совсем скоро покорно склонят головы под властью нового генерального директора. Витек станет просить устроить его на работу, и Лида тоже…
А пока я шел по залу, горделиво подняв голову, с властным выражением лица.
И, сохраняя то же выражение, вышел в фойе.
Трое в форме шагнули мне навстречу.
— Ромшин? Игорь Сергеевич? — осведомился один из них.
— Да, а в чем дело?
— Вы задержаны за мошенничество с ценными бумагами. Вот ордер на ваш арест.
— Что вы! Я не…
— Вы обвиняетесь в похищении акций компании «Стандард Ойл». Пройдемте!
Я ничего не понимал.
— Постойте, это ошибка, я все хотел вернуть…
— Пройдемте!
