– Да, кстати! До сих пор удивляюсь. Какого дьявола ты там появился? Или ты меня тоже выслеживаешь?
– За тобой, Масаюки, я не следил никогда. А на заупокойную пришел по просьбе Дзюнко Кагами. Точнее, вместо нее…
Я взглянул на него. Его лицо бороздили глубокие морщины. В прошлый раз, на заупокойной, я смотрел в пол и ничего не заметил. Он тоже состарился. И только голос не изменился. Непоколебимый, точно скала, этот голос звучал так же, как и тридцать лет назад.
– Откуда ты знаешь Дзюнко Кагами?
– Когда-то Тэцуо Саэки взял меня с собой на ее актерский дебют. Я к тому времени уже пользовался некоторым авторитетом, вот он меня дочери и представил. Правда, с тех пор мы уже очень давно не встречались…
– Но почему она попросила именно тебя? И когда?
– В тот же день, в обед. Сказала, что умер дорогой для нее человек. Но проститься с ним в его доме она не может. Извинилась, что долго не давала о себе знать. И попросила сделать это от ее имени. А под конец даже расплакалась. Вот и весь разговор. Наверно, больше ей об этом попросить было некого. Да и после того, что Кацунума наворотил, кого попало на эту роль не пригласишь. Правда, об этом я уже потом догадался.
– И ты, конечно, тут же согласился. Благородный ты наш… А самого Исидзаки ты знал?
– Имя, конечно, слышал. Но встречаться не доводилось.
– А насколько ты в курсе, что там вообще произошло?
– Кое-что знаю… Только я уже старик. К лишним знаниям интереса не испытываю. Но со слов госпожи Кагами я понял, что их кто-то запугивал. Причем не столько ее, сколько Исидзаки. Вот он руки на себя и наложил. Но в тот раз она ничего подробно не говорила. О том, что вытворял Кацунума, я услышал от нее только сегодня, по телефону. А что и ты к Кацунуме неравнодушен, понял только теперь.
– Погоди… Она сегодня тебе звонила?
– Госпожа Кагами беспокоилась за свою сестру. Я начал уточнять детали. Постепенно выплыло имя Кацунумы.
– Так вот почему ты его выслеживал?
– В том числе и поэтому, – кивнул он. – Хотя с Кацунумой у нас и без этого в последнее время проблем хватало. Работенка у нас паршивая, сам знаешь. Но пока мне работать не мешают – я в чужие дела нос не сую. Я, конечно, слыхал, что он вроде как на мое место метит. Тоже дело житейское, пусть пробует, если допрыгнет… Но одного я простить не смог. Уж больно странные слухи он начал распространять. Дескать, сам Тэцуо Саэки когда-то назначил его преемником. И теперь пора выполнить волю покойного и передать ему вожжи клана… Дергаться я не стал, попробовал справки навести. Но почти все, кто входил в костяк банды Саэки, уже на том свете. А кто еще жив – скрывается и на связь не выходит. А сегодня госпожа Кагами позвонила, и я ее расспросил. Оказалось, что вся эта история с назначением – липа. Страшилка для желторотого молодняка… Вот таких фантазий я уже не прощаю. Такие сорняки приходится вырывать с корнем.
– А она не рассказывала, кто Кацунуму в их дом привел? Других имен не называла?
– Нет. Сказала только про Кацунуму.
Значит, Дзюнко Кагами так и не выдала ему Сато. Да и сам Сакадзаки только что назвал Киэ Саэки «сестрой». Значит, тайну рождения дочери она хранила свято. Ведь не отправься я сегодня на разговор с Кацунумой – Сакадзаки бы мне тоже не повстречался.
– И как же ты с ним поступишь?
– Банду распущу, это без вариантов. А с ним самим пока не решил. У тебя есть предложения?
– Делай что хочешь, только в живых оставь.
Он покосился на пистолет в моей руке.
– Вот уж не думал, что ты так скажешь, когда с этой игрушкой тебя увидал… Где ты ее взял?
– Отобрал у мальков Кацунумы.
– А почему в живых оставляешь?
– Да так… Нашлись общие темы. Мы с ним тут покатались немножко. Теперь обоим будет что вспомнить.
– А дальше что делать собираешься?
– Пойду в полицию сдамся.
– Это что, у вас сделка такая? Ну-ка, расскажи старику…
Я вдруг вспомнил о Ёде. Ждал ли он своего любовничка дома? Или смылся, как только услышал мой голос в мобильнике? Впрочем, как угодно. Так или иначе, «талантливый экономист с большим будущим» уже вернулся в свое дерьмо… Я покачал головой – и рассказал Сакадзаки лишь о том, как прострелил Кацунуме ногу и что хотел с этим делать дальше. Сакадзаки слушал меня, закрыв глаза. Возможно, он понял, что я рассказал не все. Но, открыв глаза, едва заметно улыбнулся:
– Наверно, это дерзость по отношению к сыну моего босса. Но я предлагаю другую сделку. Масаюки не идет ни в какую полицию. И отдает мне вот эту игрушку. А я за это оставляю в живых Кацунуму. Несмотря на всю наглость моего предложения, предлагаю подумать серьезно. В любом случае ни за тебя, ни за твоих людей волноваться уже не придется…
– Уф-ф… Да, Сакадзаки. Кого-кого, а тебя уж точно только могила исправит! Вечно ты встреваешь в последний момент со своими сценариями…
Он негромко рассмеялся:
– Ну, ты у нас тоже ни капельки не изменился.
– Ну конечно! Я-то как раз изменился. С тех пор как мы с тобой расстались, я жил нормальным человеком. Вот уж не думал, что так долго протяну. Столько лет подряд. Оглянуться не успел – а жизнь уже прожита.
– И не говори… Вот и я уже старик. Все пролетело, как пуля. Как странный, безумный сон…
Я вдруг подумал, а не спросить ли его, чем же закончилась история со смертью отца. Хотя уж он-то мне вряд ли на это ответит…
Мы выехали на проспект Сакурадори.
– Ладно, – сказал я ему. – Остальное доделай сам.
И я вложил пистолет в его протянутую ладонь. Приняв от меня пушку, он тут же поставил ее на предохранитель и как ни в чем не бывало проговорил:
– Кстати, вот уж не думал, что и вторую просьбу госпожи Кагами выполню уже сегодня.
– Вторую просьбу?
– Она просила тебе кое-что передать. На случай если мы с тобой еще как-нибудь встретимся…
– Что же?
– Если что не так, уж извини старика за маразм. Но попробую передать слово в слово…
«Спасибо Вам за господина Исидзаки. Я прожила нелегкую жизнь, но никогда не жалела о том, что стала актрисой. Так вышло, что я оказалась заложницей чужих тайн, и это привело к смерти любимого человека. Но эта боль никогда не сравнится со счастьем от того, что мы встретились с ним в этом мире. И это случилось благодаря Вам. Храни вас Бог…»
– И больше ничего?
– Да, это все.
– А насчет «чужих тайн» ты не стал уточнять?
– Нет. С годами интерес к чужой жизни скудеет. Чего не говорят – того и не спрашиваешь…
– Но почему она не позвонила мне напрямую?
– Может, рассудила, что вживую встречаться нет смысла? А ограничиться телефоном – неуважение… Наверно, она еще напишет тебе письмо.
