— Мама! — крикнул он.
— Что?
— Иди сюда!
— Что там?
— Аборигены!
Одна или две головы оторвались от карты. Линда сказала:
— О чём ты говоришь?
— Там! — Питер показал направление, отступив от тенистой впадины. — То есть… они здесь когда-то были! Аборигены!
Отпечатки рук. Они были тёмно-красного, почти коричневого цвета, и они отчётливо выделялись на скалах, словно звёзды на небе.
Кровавые отпечатки, сначала решил Питер. Но потом он вспомнил свою учительницу рисования с её изображениями наскальных рисунков аборигенов: истощённые фигуры людей, извивавшиеся змеи, охровые отпечатки рук. Множество отпечатков рук.
— Смотрите! — воскликнул он. — Наскальные рисунки!
— Не может быть, — сказала Дел.
— Это они! Смотрите!
Но Дел не ответила — она вступила в напряжённую дискуссию над картой. Джон стоял совершенно неподвижно, будто примёрз к месту. Только Линда подошла к нему, а за ней Джорджи и Эмброуз.
И Роуз, конечно. Роуз направилась прямо к ближайшему отпечатку и положила на него свою ладошку.
— Не надо! — воскликнул Питер. Вид светлой, пухлой ручки младшей сестры на этом большом красном пятне по какой-то причине нервировал его.
— Не надо, — сказала Линда. — Не надо, дорогая. Ты можешь повредить рисунок.
— Ты их помнишь? — захотел узнать у Джорджи. Эмброуз, и она пожала плечами, прижимаясь к нему.
— Не помню ничего подобного, — сказала она.
— Но ты же была здесь, разве не так?
Еще одно пожатие плечами.
— Если я здесь и была, — пробормотала Джорджи, — то наверняка мертвецки пьяной или под кайфом.
— Может быть, это отпечатки твоих рук, — предположил Эмброуз, едва заметно улыбнувшись.
— Может быть. Скорее всего, они не настоящие.
— Сколько их тут, Роузи? — спросила Линда, и Питер почувствовал, что она пытается отвлечь внимание младшей дочери от разговора о наркотиках и поддельных отпечатках. Роузи начала считать. Питер рассматривал их с некоторого расстояния, замечая, что некоторые из них казались темнее, суше и древнее, а некоторые были яркими. Отчётливыми. Почти…
Почти свежими.
Он резко отвернулся. Ему нужно было помыть свою кружку и вернуть её в багажник седана Верли. К своему удивлению, по пути он обнаружил, что Джон снова забрался в машину. Этот парень в смешных штанах казался ещё более напуганным, чем Питер. Он съёжился на своём сиденье.
Питер услышал, как Росс сказал:
— Но как долго? У нас почти не осталось бензина.
— Как это? — Дел нахмурилась. — Ты же получил весь бензина Кола, так?
— У меня было не особенно много, — признался Кол, и Росс сказал:
— Мы не уедем далеко. Я вам точно говорю. Что будет, если моя машина заглохнет? Нам нужно составить план. Принять решение.
Питер подошёл чуть ближе.
— Мы не можем принимать никаких решений, пока не выясним, где мы находимся, — терпеливо заметил Ноэл. — Потому что иначе мы не сможем определить, куда нам повернуть. Налево или направо? Это зависит от того, находимся ли мы здесь или здесь.
Он постучал указательным пальцем по карте.
Потом Алек что-то пробормотал. Когда его попросили говорить громче, он скрестил руки на груди и сказал:
— Откуда вы знаете, что мы вообще где-то находимся?
На него посмотрели шесть пар глаз.
— Что ты имеешь в виду? — требовательно спросил Росс, в то время как Алек не сводил глаз с Дел.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — настаивал он.
— А?
— Всё то же самое. — Голос Алека начал прерываться от волнения. У него подёргивалась щека. — Если это поворот к Оукдейлу, то где была ферма Эскот Вейл? Если это поворот к Балаклаве, то откуда здесь взялась эта гряда, прямо посреди дороги? На этой проклятой карте обозначен равнозначный перекрёсток!
— Да, но эта карта, — перебил его Росс. — Мы все хорошо знаем, что с картой небольшие проблемы.
— Ради бога! — Алек резким движением поднял руки вверх и вцепился в свои тёмные кудрявые волосы, покрытые пылью. — Когда вы проснётесь? Мы сбились с проклятой дороги, разве вы не видите? Сначала они не хотели, чтобы мы добрались до Брокен-Хилла, — а теперь они не хотят, чтобы мы ехали по шоссе! Разве вы не видели все эти туши? Они были там не случайно! Они должны были напугать нас! Заставить нас повернуть назад!
У Питера на мгновение перестало биться сердце. Значит, Алек тоже так думал! Теперь он должен почувствовать себя лучше, зная, что его мнение разделяет Алек.
Но этого не произошло. Ему стало только хуже.
Его отец и Росс обменялись беспокойными взглядами.
— Э-э-э… извини меня, Алек., но о ком именно ты говоришь? — спросил Ноэл. — Кто это «они»?
— Кто угодно! Я не знаю!
— Он говорит о Боге, — спокойно договорила Дел. — Или о дьяволе. — Она начала складывать свою карту. — Знаете, а он нрав. Алек прав. Что-то случилось. Местность как-то изменилась.
— Изменилась? — задохнулся Кол. — Что это должно означать, чёрт возьми?
— А ты как думаешь? Ты видел тех сбитых животных. Это нормально? На проклятой дороге им не было видно конца!
— Да, но…
— Мы все оказались на шоссе с пустыми баками, Кол. Все без исключения. Это нормально? Я так не считаю.
— Она права, — вмешался Алек. — Мы застряли в Сумеречной Зоне. Пора вам всем понять, что происходит. Я нахожусь здесь дольше всех, и я вам точно говорю, что мы попали в проклятую Сумеречную Зону.
— Что? — сказал Кол. Ноэл поморщился.
— Послушай, — тихо сказал он. — Я признаю, что здесь происходят довольно странные вещи…
— Вот тут ты прав! — воскликнул Алек.
— Но давайте не будем ударяться в панику и терять ясное представление о том, что нам делать дальше. Мы пытаемся добраться до телефона. Итак, каким образом мы собираемся это сделать? Мы должны повернуть налево или направо?
Голос Разума, подумал Питер. Его отец всегда становился таким в моменты паники и сильного стресса; хладнокровным, разумным, сосредоточенным. Однако в данном случае он был не прав. Питер чувствовал твёрдую убеждённость в том, что Ноэл ошибался.
Очевидно, Алек разделял его мнение.
— Вы не смотрите на картину в целом! — возразил дальнобойщик. — Вы замечаете только небольшую часть и игнорируете всё остальное! Мы здесь словно оторваны от мира, разве не видно? Откуда вы знаете, что здесь вообще есть фермы?
