мирных времён, в сам бой за Ирд да истину зыбкого пророчества. Их владыка хранил немое молчание после переданной Харадом ко двору вести, но всякий разъезд стражи Фелба чудились нынче друзьями не большими, чем войско драугров или мороки наваждения. Ведь вроде и запретить пройти по своим землям не запретил, да только помощи послать тоже важным не посчитал, а заместо предсказанных героев видел лишь троих преступников, чьё место на плахе.
Опасаясь рассердить князя, не явились с войском и иные таны. Труды Тагни, долгие дни пения легенд, длинные пути от поселения до другого, дали плоды скупые да скромные: только жрецы подхватили песни вестника и понесли по свету. Тиль, Вальги, Огаф, оставшийся теперь в замке да с тревогой ожидавший вестей, усердно трудились, читая баллады о тёмных временах, но всех стараний вместе взятых оказалось мало, и нынче в первую битву с Мергом вступал не гордый Фелбер, надел самого Ллива, а единственный Олкуд, и то мерещилось недобрым знаком, ведь пророчество было туманно, а победы Ирду никто не обещал. Наваждение будто чуяло людскую тревогу пред грядущим да издевалось, рождая в густом сизом нутре мороки давно погасших сигнальных огней на Великом Разделе, накрепко вселявшие в сердца воинов думы, что нынче они остались одни против всех трёх миров и подмоги ждать более неоткуда. Лишь парящие высоко над головами неясные тени двух алых соколов напоминали, что Дикая Охота на их стороне.
Войско Харада пришло загодя да широко раскинуло шатры у перекрёстка трёх дорог. Небольшой, но крепкий, будто недавно отстроенный участок стены светлее иных её частей, с зубастой кромкой камней, тянущихся лестницей по левому боку, высился перед лагерем. За ним расчерчивали горизонт северные горы, вгрызались, будто клыками, заснеженными пиками в неспокойное летнее небо. Сердце Ферра той порой окончательно объял лёд, а взгляд стал колким, будто суровая стужа. Он уже едва сдерживался, дабы от души не приложить древком очередного дурня, шепчущего о паршивых знаках на всякую мелочь, и лишь уважение к Хараду пока служило добрую службу терпению жреца. Ульду приходилось не проще, а недоверие тех, кого привык оберегать, изрядно злило. Потому Эйдре принялась утаскивать друзей на вершину Великого Раздела, играла им мелодии ветров да заодно убедилась, что голоса тех разносятся на многие сотни яр без труда, а стало быть, и в битве станут защитникам подспорьем.
Когда за день до Бъёла показался с запада отряд всадников, радости в сердцах то не прибавило. Хороших вестей давно не ждали, а гостеприимству князя опасались верить. Коль потребует убираться со своих земель, останется или подчиниться, отдать мир на растерзание Мергу, или воспротивиться и выступить разом против нижнего мира да собственного владыки. С мрачным лицом и тревогой на душе Харад отослал к воинам Фелба гонца, выслушал донесение в гордом одиночестве, даже Йорги и Ферру не позволил подойти, а после нашёл встревоженных друзей и молвил:
– Занятные дела сегодня творятся. Ведёт отряд сам Съёнголь да уверяет, будто князь решился поглядеть и подсобить в сражении, коль случится.
– Съён? – Ульд обменялся с Эйдре и Ферром взглядами, в коих смешались радость да удивление. – Стражник Фелба? Ты его знаешь?
– Как не знать, – хмыкнул Харад. – Кому и стражник, да кровей княжьих, только, к его беде, незаконный. Отец в нём души не чает, а при дворе, ясное дело, шибкой любви не сыскать, особенно от княгини. Вот и остаётся подальше оттуда, но при службе и полезным городу.
Как только выдалась возможность, Съён с довольным лицом поспешил в сторону предсказанных защитников Ирда. Игви подлетел к нему, без усилий вскинул передние лапы на плечи, и мужчина чуть не свалился, со смехом потрепал пса за шею, а после обернулся к остальным, приветствовал и сказал:
– Фелб всё же примет участие в битве. Убедить отправить хоть немного воинов вышло проще, чем умудриться суметь повести их, но в столице решили, что не желают выглядеть полными дурнями, коль песни вестника правда, а потому мы нынче здесь.
– Да ты хитрец не меньше Ферра, – мурлыкнула Эйдре, когда Съён с бережной аккуратностью поцеловал ей руку.
– При дворе князя научишься изворачиваться, – отозвался стражник весело. – Рад вас видеть.
– А прошлый раз в темницу грозился запрятать. – Жрец глянул с доброй насмешкой.
– Поговорим о том после битвы, Тагни, – с задором бросил Съён через плечо, уже возвращаясь к своим людям.
Встреча с друзьями да нежданная поддержка Фелба согрела сердца, пусть даже не утихомирила тревоги. Всё ближе подступала пора самого долгого дня в году, а солнце медленно ползло по горизонту, проглядывало жарким светом среди густых низких облаков. К вечеру Эйдре приметила, как алый сокол гоняет над Великим Разделом ворона, не даёт приблизиться к лагерю, да заволновалась. Не станет посланник Балларга развлекаться охотой попусту, коль его отправили надзирать за перекрёстком. Дева показала чудно́е зрелище друзьям, и они вчетвером отправились в обход шатров, прежде всего с вниманием оглядев саму стену да убедившись, что чужаков или колдовства любого из миров там не объявилось.
У южных границ лагеря Эйдре почувствовала силу Сэйда, остановилась, вскинула руки, готовая в любой миг атаковать непрошеных гостей. Взялись за оружие и Тагни с Йорги, тревожно завертел головой Игви. Углядели то воины Олкуда, поспешили на подмогу, крепко сжимая клинки да недоверчиво осматривая залитое янтарём заката наваждение пред собой.
Из густой пелены приближалась к ним могучая фигура. Лучи уходящего солнца красили златом высокий шлем, играли бликами на богато украшенном широком топоре да доброй кольчуге. Словно дух прежних сражений, явившийся благословить потомков, он ступал гордо, неспешно. Развевался за спиной плащ зелёного сукна, подколотый бирюзовой брошью, лицо скрывала маска, увитая причудливыми защитными узорами, что переливались лунным серебром всякий миг.
– Разве так встречают близких после долгой разлуки, дочка? – молвил гость знакомым густым басом да ловким движением открыл свой лик их взорам.
Эйдре вскрикнула, кинулась на шею отцу, наплевав на нужду видеться среди людей гордым героем пророчества. Князь, ничуть не обиженный прежней холодной встречей, крепко обнял дочь, Ферра, а после и Ульда, прогудел с насмешливым укором:
– Неужто думали, что я оставлю людей из своего дома в бою?
А после махнул рукой, и за его спиной выскользнула из морока сотня княжеских сэйд. Чародеи посмеивались, довольные изумлёнными лицами зрителей, короткими поклонами приветствовали свою княжну, Ферра, Ульда, подоспевшего Харада, да и всех, с кем им грядущим праздником предстояло сразиться вместе. Среди статных фигур друзья неожиданно приметили Хегги. Ведьма ковыляла, опираясь разом на дубовый посох да локоть молодого воина Гратту, углядела удивление, проскрежетала:
– Я весточку передать пыталась. Но эта дурная птица, даром, что вестник богов, только и может перья щипать, а не
