оставив меня опустошенной.
Каждый поцелуй был полон страсти, но слишком быстро заканчивался.
Секс был грубым, резким и быстрым.
Рид почти никогда не смотрел мне в глаза. Никогда не обнимал меня после секса и не шептал на ухо нежные слова. Я начала сомневаться, сколько еще смогу выдержать нашу «договоренность».
Я оглядела тихий дом, напевая себе под нос, и первым делом направилась в ванную.
Вымыв руки и поправляя волосы перед зеркалом, я отметила, что мой летний загар приобрел теплый бронзовый оттенок, отчего глаза стали казаться светлее. Моя кожа все еще блестела от лосьона для загара, а на переносице и скулах проступила россыпь веснушек. Улыбка тронула мои губы, когда я окончательно привела себя в порядок, вытерла руки и потянулась к двери, чтобы выйти на кухню.
Но я не успела, потому что Рид ворвался в ванную, захлопнул и запер за собой дверь и, прежде чем я успела вздохнуть, потащил меня на стойку раковины.
— Рид…
Его губы прижались к моим, и я инстинктивно обхватила его бедра ногами.
Наши языки сплелись, терзая рты друг друга — горячие, влажные, отчаянные.
— Комета, — хрипло пробормотал он, проведя губами по моей челюсти и прикусывая горло. — Ты убиваешь меня в этом платье.
Я задохнулась, когда его рука нырнула под подол моего сарафана и дернула нижнее белье в сторону.
— Мы… мы не должны… Боже… — Два пальца погрузились в меня, когда я привалилась спиной к зеркалу и шире раздвинула ноги. Мой стон заполнил небольшое пространство, и его ладонь взметнулась вверх, закрывая мой рот, заглушая мои крики, в то время как другая его рука продолжала двигаться глубоко и жестко.
— Мне нужно увидеть, как ты кончаешь, — прохрипел он, заменяя руку, закрывающую мой рот, своим языком.
На вкус он был как цитрусовое пиво, и я подумала, не перепил ли он. Рид всегда был осторожен, когда мы находились в доме, но сейчас это было что угодно, только не осторожность. Его поцелуи были неловкими, он терял контроль над собой, и, казалось, не обращал внимания на то, что смех его семьи просачивался сквозь тонкие стены.
Я обхватила его за шею, и мои бедра приподнялись над столешницей, его большой палец тер и дразнил мой клитор, скользкие звуки моего возбуждения приводили его в неистовство. Его бейсболка соскользнула с головы, когда мои руки погрузились в его волосы и сжали пряди, а аромат дыма от шашлыка и мускусной амбры атаковал мои чувства.
— Черт возьми, — выдохнул он мне в рот, прижимая наши лбы друг к другу. — Что ты делаешь со мной.
Его глаза были прикованы к моим, и от этого интимного контакта у меня заколотилось сердце. Два его пальца все еще находились внутри, двигаясь и растягивая меня, и я чувствовала, как сжимается спираль желания.
— Ты пахнешь кокосами и летом. — Он прижался своим носом к моему и резко вдохнул, его веки дрожали. Введя третий палец и сильно толкаясь, он продолжал ласкать мой клитор, приближая меня к краю. — Ты не представляешь, как тяжело находиться с тобой в одной комнате и не прикасаться к тебе, не держать тебя за руку, не говорить всем, что ты моя.
Да.
Это было то, в чем я нуждалась, чего я хотела, чего жаждала.
Эти слова, эта страсть, исходящая от него рваными волнами.
Я выгнула спину, двигаясь навстречу его прикосновениям, когда его тело подалось вперед, окутывая меня теплом, и наши лбы снова соприкоснулись.
— Рид… — Я дернулась навстречу его руке, и фейерверки взорвались внутри меня, затуманивая зрение и обжигая кожу. Разлетаясь на мерцающие осколки, я отчаянно пыталась сдержать рвущийся из горла крик.
— Это моя девочка. — Он выглядел совершенно зачарованным, массируя мой клитор, а я словно плыла по волнам. — Мне нравится смотреть, как ты распадаешься на части. Так красиво.
Рид расстегнул ремень и молнию на джинсах, и я застонала от желания, потянувшись, чтобы спустить его штаны и боксеры, пока его эрекция не освободилась. Моя рука обхватила его и сильно погладила, отчего его брови сошлись, рот приоткрылся, а из горла вырвался тихий стон.
— Каждое мгновение, проведенное с тобой, причиняет чертовски много боли. — Его голос был хриплым, слова трещали и ломались. — Каждый момент без тебя… просто убивает.
— Я твоя, Рид. Возьми меня.
Мои щеки пылали от желания, глаза затуманились от любви.
Я хотела, чтобы он увидел во мне прямо здесь, прямо сейчас, распростертой перед ним, свое сокровище. Я хотела, чтобы он понял, что я — его единственная. Его половинка.
Предназначенная ему.
И это навсегда.
Он спустил мое нижнее белье вниз по бедрам, пока трусики не повисли на лодыжках, а затем приподнял меня и толкнулся вперед, толстая головка его члена скользнула внутрь меня. Моя голова откинулась назад к зеркалу, а затем он обхватил мой затылок ладонью и притянул мое лицо к себе.
Нежно.
С любовью.
Наши рты находились в дюйме друг от друга, его теплое дыхание обдавало мои приоткрытые губы.
Не сводя с меня взгляда, он вошел до упора и удерживал меня за бедра, пока я растягивалась, чтобы принять его. Бретельки соскользнули с моих плеч, выпуклости грудей подпрыгивали, когда он начал двигаться, медленно и уверенно.
Вокруг нас образовалось плотное облако. Прекрасная дымка правильного и неправильного, ничего и всего, что могло быть, не могло быть, не должно было быть.
Есть сейчас.
Мои глаза были прикованы к его, неподвижные, немигающие, пока между нами бурлили потоки.
Его рука поднялась вверх и обхватила мое горло, как нежное заявление прав, пока он входил в меня, а я тщетно пыталась избавиться от этого мучительного любовного страдания. Но он был в моих костях, в моей крови, и я ничего не могла сказать или сделать, чтобы вырезать его из себя.
Он навсегда останется моей частью.
Звуки были приглушены, пока мы оставались в нашем хрупком пузыре. Он ни разу не отвернулся. Ни разу не заколебался, не прервал контакт. Он был со мной.
Даже когда он стал кончать, его тело напряглось, а ноги задрожали, Рид не отводил взгляд и дарил мне еще одну часть себя, которая делала все еще сложнее.
Сложнее потому, что теперь мне предстояло потерять еще больше.
Мы оставались соединенными еще несколько беспокойных ударов сердца, тяжело дыша друг другу в губы. Его рука коснулась моей щеки, а большой палец провел по челюсти.
Я смотрела на него, потрясенная, ошеломленная, влюбленная.
Пораженная и присвоенная во всех отношениях.
Затем в моей груди зашевелилось чувство, которое поднялось вверх и
