ее Продолжение? Скорее все, первый вариант.
— Ко мне можете обращаться мсье, но наберитесь терпения, Карем, все меняется. Скоро будет чуть более понятно, — Шарль Талейран улыбнулся и чуть мотнул рукой, показывая таким пренебрежительным жестом, что повар исчерпал все свои бонусы общения с министром.
Поклонившись, повар Карем поспешил покинуть Талейрана.
Когда начался почти что триумфальный поход Наполеона Бонапарта на Париж, Шарль Морис де Талейран-Перигор всячески поддерживал генерала. Не без помощи министра иностранных дел были собраны многие сведения о депутатах Совета Старейшин, некоторые деятели были блокированы благодаря интригам министра. Так что он всерьез рассчитывал на то, что и при новой власти останется министром, или даже станет кем-то больше.
— Мишель, газеты! — после плотного позднего завтрака, который можно было уже сравнить с обедом, особенно по количеству съеденного, Талейран всегда читал прессу.
Слуга принес министру прессу. Талейран быстро пролистал все четыре газеты и остановился на «Мониторе». Это издание быстрее всех остальных поняло куда и откуда дует ветер и начало кричать о гении Наполеона Бонапарта. По закону сохранения энергии, если где-то прибыло, значит откуда же оно взялось⁈ В данном случае, если Наполеон купается в лучах славы, то у кого он отнял свой триумф?
— Как справится проигравший русским Моро в Америке? — прочитал один из заголовков газеты Талейран.
Слили Моро, который мог бы несколько затмить, ну или составить конкуренцию, самому Наполеону. Красив, более Бонапарта, образован, умен. Да, мог бы и Моро стать Первым Консулом.
Если проанализировать все действия Жана Виктора Моро при Мантуи, то там как такового проигрыша не было, по крайней мере, русские впервые умылись кровью и получили существенные потери, пусть и поле боя осталось за Суворовым. А еще перед началом сражения и то, как оно развивалось, почти любой полководец не смог бы биться лучшего результата, чем это сделал Моро.
Так что, да, слили Моро, а вот с еще одним вероятным соперником нынешней власти, Бартоломи Жубером, разобрались несколько иначе. Ему предложили стать военным министром и пресса очень качественно, в сторону прогиба перед Бонапартом, обработала ситуацию. Обсуждалось то, что предел возможностей Жубера — вести полубригады в бой, но он не способен к управлению страной, или даже участвовать в этом процессе.
— Зачем нам этот актив? От Луизианы давно нужно было отказаться, да продать ее некому. Если только за нормальную цену. Американцы почти забесплатно готовы покупать, торгаши, — пробурчал Талейран.
— Мсье, к нам гости! — прервал размышления министра иностранных дел Франции слуга.
— Кого черти принесли? — спросил Шарль, нехотя вставая со стула и подходя к зеркалу.
Талейран считал, что должен выглядеть всегда идеально. Если даже платье показательно дешевое, какое он носил во время тюремного заключения, когда властвовали якобинцы во главе с Робеспьером, оно должно быть сшито у такого мастера, который работает с золотыми нитями. Нынешние одеяния Талейрана были сдержано богатые, когда платье имеет аскетичный вид, но при этом сшито из таких дорогих материалов и выполненное такими портными, что никак нельзя назвать одежду бедной.
Поправив шелковый платок, Талейран стал ждать, когда в комнату войдет тот гость, который может позволить себе прибыть без предупреждения. Если это человек ниже статусом, то Шарль отчитает его, если равный, то намекнет на неподобающее поведение и на то, что нужно бы освежить в памяти элементарные правила поведения. Ну а кто может быть выше статусом, чем тот, что сейчас имеет Талейран?
Двери распахнулись, будто от удара, в комнату влетел ураган. Министр иностранных дел даже внутренне поежился, будто от холода. Внешне же он резко одел маску радушного хозяина и верноподданного. Этот человек, ворвавшийся в мирок, который так тщательно для себя выстраивал Шарль Талейран, метался по всей комнате, будто хотел найти любовника, а сам пришел не к министру, а к своей любвеобильной Жозефине Богарне.
— Мой императо… — Шарль Талейран сделал вид, что испугался своих слов, он даже прикрыл рот рукой. — Простите, Первый Консул, оговорился, но… Столь ли это преступная ошибка? Или я только стараюсь видеть чуть-чуть в будущее?
Наполеон Бонапарт задумался. Он даже чуть не забыл зачем сам лично, по пути, проезжая дом министра иностранных дел, решил не дожидаться, пока Талейран сам приедет по вызову на беседу. В сущности, генерал Бонапарт уже принимал все решения по управлению Францией, довольные сменой власти, штыки, помогали ему в этом. Остальные консулы почти что не влияли во Франции ни на что, решая проблемы продовольствия или строительства гражданских объектов. Более того, соправители несколько начинали раздражать корсиканца, стремящегося стать главным французом.
— Мне нравится ваша оговорка. И при мне, когда мы наедине, не стоит бояться произносить слово «Империя», как, впрочем, и «Император». Возможно, именно этого ждет Франция, чтобы я получил все возможности для защиты истинных завоеваний Революции, чтобы наша страна стала поистине Великой, — сказал Наполеон и, чуть нахмурившись, пронизывал своим взглядом Талейрана.
Консул ждал реакцию у достаточно влиятельного министра иностранных дел. Именно императором себя уже видел Наполеон, а Жозефина станет императрицей.
— Гражданин Первый Консул, вам не стоит беспокоиться. Я — человек Франции. Вы — сейчас лучшее, что есть у Франции. Я с вами и за вас. Готов исполнить волю вашу, — сказал Талейран.
Слова, сказанные изворотливым министром иностранных дел, на удивление, даже для самого Талейрана, были искренними и правдивыми. Но услышит ли Наполеон главный посыл сказанного? То, что пока Талейран считает генерала Бонапарта благом для Франции, говорит о том, что министр будет поддерживать Наполеона. Но, если нынешний министр иностранных дел Франции решит, что Наполеон Бонапарт вредит стране…
— Мне нужен мир с Россией. Срочно. Советуйте как его достичь! — требовал Первый Консул. — Я редко когда буду просить о мире, но сейчас он очень нужен.
Талейран подошел к небольшому комоду, открыл одну дверку, недолго перебирал бумаги и сразу же выудил небольшую стопку.
— Я собирал все возможные предложения России, как компромат на англичан, есть перехваченные письма австрийского канцлера Тугута. Как он не пытался замести следы, убивая свидетелей, кое что у меня есть. А еще… — министр иностранных дел Франции и просто очень предусмотрительный и хитрый человек, замолчал, предполагая, как себя поведет Бонапарт.
Установилась неловкая пауза, которую прервал все-таки генерал, являющийся сейчас Первым Консулом.
— И что тут самое важное? — спросил Бонапарт.
— Даже не то, что мы предложим Российской империи закрепить договорами с нами право владения Мальтой и Ионическими островами… — начал говорить
