– Вы мчались сюда вовсе не для того, чтобы спасти меня и мою жену, Сиддел. Совсем наоборот.
Выпрямившись, Сиддел изобразил негодование:
– Как вы можете говорить такой вздор! Конечно, я…
– Вы не могли рисковать, опасаясь, что он обратится в суд, если то тело в коттедже будет найдено. Он расскажет о вас и о тех деньгах, которые выплачивал вам все эти годы за ваше молчание. Вас бы повесили сразу после него.
Лицо Сиддела сделалось смертельно бледным. Он не выказал удивления по поводу того, что вся история всплыла наружу. Он перевел взгляд с Данте на гроссбух, на пистолет и сложенный листок бумаги.
– Он оставил объяснение, – сказал Данте, указав на листок. —Думаю, что оно было только что написано, вероятно, вчера утром. Подозреваю, что, если бы вы не приехали, он покончил бы с собой и сделал так, чтобы вы последовали за ним в преисподнюю.
Взгляд Сиддела задержался на листке.
– Нет доказательств.
– Признание умирающего считается серьезным доказательством. Кроме того, он во многом открылся мне. Разумеется, он не рассказал, как вы побуждали его убить мою жену. Это только в письме.
Сиддел засмеялся:
– Ваши клятвенные свидетельские показания меня меньше всего волнуют.
– При всех моих грехах я не слыву лжецом. Суд поверит мне, поскольку я ничего не выигрываю.
Сидцел некоторое время обдумывал сказанное, затем опустил веки.
– Я полагаю, что, если вы что-то выиграете, это изменит ситуацию.
Данте оставил реплику без ответа.
– Что вы хотите?
– Я хочу знать, что произошло десять лет назад.
Сиддел уселся поглубже в кресле, продемонстрировав, что он снова берет ситуацию под контроль.
– Фактически тринадцать лет назад. Мой дядя был очень плох. Я был его наследник и ждал его смерти. Представьте мою досаду, когда он позвал меня к своему одру и сообщил, что мне практически ничего не остается. Этот человек унаследовал приличное состояние, но промотал его.
– Да, вы испытали большое разочарование.
– Дьявольское! Однако он сделал предсмертное признание. Он рассказал историю давно минувших дней, когда он и Фартингстоун были соучастниками в грехе.
– Он рассказал вам о коттедже. Кто там похоронен?
– Поскольку вы знаете, что там кто-то зарыт… Мой дядя часто приезжал к Фартингстоуну, когда они были много моложе. В этом доме происходили скандальные попойки и оргии. Они приобщили к своим забавам женщину, которая жила в этом коттедже, ухаживая за полоумной сестрой особы, владевшей соседним имением.
Они вдвоем пользовались услугами этой женщины по ночам, когда та идиотка спала. Но однажды они напились до чертиков раньше обычного и решили нанести ей визит, не дожидаясь ночи. Женщина безотказно раздвинула ляжки, дело шло к логическому завершению, когда в мансарду поднялась эта идиотка, пытаясь найти свою куклу.
– Вряд ли за это стоило убивать. Даже если бы она поняла смысл увиденного, никто не поверил бы ее рассказу.
– Но все получилось иначе. Мой дядя был в доску пьян. Эта полоумная ударила его, и тогда он разложил ее на кровати и изнасиловал.
Данте обратил внимание на то, насколько бесстрастно рассказывает Сиддел о столь омерзительном преступлении.
– Каким образом она умерла?
Сидцел пожал плечами:
– Она поначалу была смущена, но затем вела себя под дядей послушно и, видимо, получила свою порцию удовольствия..Но когда все закончилось и наблюдавший за этим Фартингстоун пожелал сменить дядю, она вдруг взбеленилась. Стала кричать, царапаться и драться. Мой дядя пытался заставить ее замолчать, но несколько перестарался.
Вот что видела Флер через окно, когда пришла поиграть со своей подругой в тот вечер. То была не кровь во время родов, а кровь девственницы на ляжках, а может, и еще какая-то кровь. После этого ее тетя исчезла.
Пережитый ею шок спутал увиденные эпизоды и затемнил их смысл. Если бы она заговорила об этом сразу, все обстояло бы совершенно иначе. Но ее детское чувство вины не позволяло ей это сделать.
– Через несколько лет были найдены чьи-то кости, и все решили, что это останки той женщины. Не сомневаюсь, что Фартингстоун всячески поддерживал это предположение, —сказал Данте.
– Он испытал облегчение. Вот что произошло тринадцать лет назад, – подытожил Сиддел. – Я получил наследство.
– Вы имеете в виду – возможность шантажа.
– Хранить молчание было в интересах женщины, ухаживавшей за полоумной, а также Фартингстоуна. Они тоже замешаны в преступлении. Фартингстоун это понимал. Когда я рассказал ему то, что мне открыл дядя, он тут же предложил мне деньги.
– Когда выяснилось, что Флер собирается сносить коттедж и готовить фундамент под школу, в ваших интересах было, чтобы этого не случилось. Выплаты Фартингстоуна прекратятся, если он будет разоблачен. Равно как и от Кавано, если товарищество по постройке железной дороги преуспеет.
Лицо Сиддела помрачнело.
–Кавано? Я не имею понятия…
– Я знаю все о большом проекте моей жены. Патроны Кавано не желают, чтобы он был успешным, – перебил его Данте. – У вас прискорбная ситуация, Сиддел. Надеюсь, что вы отложили на черный день некоторую сумму, потому что все источники ваших доходов прекратили существование. Как только это письмо будет передано магистрату, ваше положение станет катастрофическим.
Сиддел глумливо усмехнулся:
– Я так не думаю. Когда я ехал сюда, мне пришло в голову, что вы можете продолжить платить мне вместо Фартингстоуна. Ведь совершенно определенно вы не хотите с помощью этого письма засадить меня в тюрьму.
– У вас нет ничего такого, за что я стал бы вам платить.
– Думаю, что есть. Доброе имя вашего покойного брата, например. Да и ваша собственная честь.
Данте внимательно изучал самодовольное и хитрое выражение лица сидевшего перед ним человека. В нем закипал гнев. Он постарался обуздать нарастающую ярость.
Ради Флер он решил не поднимать этот вопрос. Его ответственность за нее перевесила долг перед покойным.
– Похоже, вы не удивились, – восхитился Сиддел.
– Вы правы.
– А вы умнее, чем я думал.
– Вам следует сесть на своего коня и бежать. Я слышал, что в России приятно бывает летом, хотя зимы там дьявольски холодные.
– В Россию? Однако вы умны. Вы все поняли. Это моя неосмотрительная фраза о дуэли вас насторожила? Я тогда подумал, что увидел в ваших глазах не только оскорбленное самолюбие.
–Да.
– Я не люблю жить за границей. К тому же подозреваю, что и Нэнси не столь очаровательна, как тогда, когда вы, я и многие другие бегали за ней. Я не думаю, что ей вообще нужны молодые люди, которые способны раскопать ее фамильные тайны.
