– Оук, дело не в магии и не в чудесах.
– Ты всегда говорила, что я должен только верить, а что в итоге? Я верил. Клянусь, я верил как мог. Всем сердцем. Самые близкие мне люди делают из меня бессовестного ублюдка. Так кому мне остаётся верить, если они предают меня? Я не могу так больше, – прижимаюсь к её лбу своим и делаю глубокий вдох.
– Мы справимся, Оук. Послушай меня…
– Нет. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Я твоя боль. Я. Ненавижу себя. Баунти, я говорил, что ты не виновата в том, что я был обманут. Но это ложь. Ты не убедила меня в своих чувствах. Ты никогда не говорила о них, а я признавался каждым взглядом. Я порабощён и это больно. Ты никогда не говорила, что чувствуешь ко мне. Никогда. Как я могу быть уверен в том, что делаю, если двигаюсь в темноте?
– Оук…
– Нет. Ты сейчас скажешь то, что я хочу слышать. Ты скажешь, потому что я попросил, а ты добрая. Ты сделаешь всё, чтобы я не страдал. Но я буду страдать, потому что это неизбежно.
– Хочешь знать, почему я тебе этого не говорила?
– Да.
– Потому что мне тоже было очень страшно. Я боялась боли. Боялась, что ты уйдёшь. Боялась, что бросишь меня. Боялась и я выбрала того, с кем всё предсказуемо и моя жизнь это одна сплошная пауза. Когда ты появляешься, то я живу. Ты уходишь, я замираю. Я выбрала Раса, потому что с ним всё стабильно. Я вернулась к нему, чтобы не было больно. Он мой запасной план. А с тобой всё так ярко, так больно, так страшно, так хорошо. С тобой я счастлива, но когда-то я убедила себя, что не достойна этого счастья. Я должна быть хотя бы стабильной, ведь во мне нет ничего особенного. Я средняя. Я во всём средняя, понимаешь? Средняя в учёбе. Средняя в отношениях. Средняя в работе. Не худшая, и не лучшая. А ты лучший. И я любила тебя. Всегда любила только тебя, Оук. Я и сейчас тебя люблю, но, вероятно, ты прав. Надо перестать верить в силу Рождества, а начать верить в свою силу. Я останусь твоим другом, если ты захочешь. Я никогда тебя не брошу. Ты только позови меня, потому что я тоже устала считать себя обузой, которую передают из рук в руки.
Она целует меня в сухие и потрескавшиеся губы, а моё сердце в который раз разлетается на части.
Баунти встаёт и звонит в скорую и полицию, затем моим родителям. Ничего не осталось. Самое хреновое то, что я сам не дал шанса себе. Я тоже считал, что я не достоин ничего. Я плохой парень, а они никогда не могут быть счастливыми. Они красивые, успешные и одинокие. За формулой поведения каждого плохого парня стоит раненое сердце и неуверенность в себе, отсутствие ласки и внимания, потеря любви и желания мечтать.
Но разве сейчас я не могу дать шанс себе? Почему я сам заковал себя в наручники? Я имею право быть счастливым вне зависимости, какое время года за окном. Плевать на всё, ведь счастье не измеряется количеством снега или температурой воды на курорте. Оно измеряется теплом в сердце.
– Баунти, – поднимаю голову, но нахожу себя в своей комнате в родительском доме. Я не помню, как меня доставили сюда. Я сижу на постели и хмуро озираюсь по сторонам. На моём лбу пластырь, вокруг очень тихо и за окном мягко падает снег.
Спускаюсь вниз, не обращая внимания на мигающую огоньками ёлку в углу гостиной.
– Оук, – оборачиваюсь на звук голоса мамы.
Она стоит в рождественской пижаме с покрасневшими глазами. Она открывает руки, и я обнимаю её.
– Мама, – шепча, жмурюсь от боли в груди.
– Как ты себя чувствуешь?
– Паршиво.
– Всё будет хорошо, сынок. Тебя тошнило? У тебя где-то болит? – Она гладит моё лицо.
– Да, мам. Вот здесь, – кладу ладонь себе на грудь. – Есть какое-то лекарство у тебя от этой боли?
– Нет, мой мальчик. Нет.
– Чёрт. Я так надеялся, – тяжело вздыхаю и провожу ладонью по волосам.
– Пойдём. Я знаю, что тебе нужно, – мама берёт меня за руку и ведёт к елке. Озадаченно наблюдаю, как она раздвигает в стороны подарки и ложится под ёлку.
– Ты серьёзно? – Смеюсь я.
– Давай. Ложись. Отсюда всё кажется куда лучше, – она похлопывает по месту рядом с собой.
Я забираюсь под ёлку и вдыхаю её аромат. Огоньки мигают над моим лицом.
– Уловка Баунти, – шепчу я.
– Да. Помню, как я сильно удивилась, найдя вас ночью в таком положении.
– Я заметил свет в её окне. Она ещё не спала, и мы сначала говорили из спален друг друга и я признался ей, что у меня паршивые отметки в колледже. Я не знал, как вам сказать. Боялся разочаровать. Она пришла сюда и затащила меня под ёлку. Мы с ней долго разговаривали, и я вспомнил, зачем, вообще, пошёл в колледж. Из-за неё. И я должен был там остаться, чтобы дождаться её.
– Ты сказал нам утром, обещая, что будешь лучше учиться. Ты понял это сам, Оук. Ты принял для себя решение учиться, а не маяться ерундой. Ты всегда доверял Бонни больше, чем кому бы то ни было. Ты не боялся быть слабым рядом с ней, лузером, как вы говорите. Потому что ты знал, что она никогда тебя не осудит. Она поддержит тебя. Так что же изменилось, Оук?
Воспоминания меня немного согревают, но я глубоко и горько вздыхаю.
– Мам, почему я такой идиот?
– Ты мужчина. Это у вас в крови.
– Спасибо, – хмыкаю я. – Отец сильно злится из-за машины? Я не помню, что было и как я оказался здесь.
– Твой отец в шоке от того, что случилось. Он напился с Вуди после того, как мы тебя забрали из госпиталя и уложили спать. Тебе вкололи обезболивающее, а твоя усталость сыграла против тебя. Ты отключился. Ты так нас напугал. Когда Бонни позвонила нам, то все побежали на место аварии. Это и суть дружбы, Оук, как и суть любви. Можно соревноваться до потери пульса, драться, но в таких ситуациях быть рядом. Вуди был рядом и поддерживал твоего отца. Остальное такие мелочи, Оук, а вот жизнь куда сложнее. Она расставляет всё по местам.
– Видимо, моя самая сложная.
– Нет, сынок, ты находишь себе проблемы. Ты совершаешь ошибку за ошибкой, потому что до сих пор боишься. Что же должно случиться, чтобы ты перестал бояться?
Поворачиваю к маме голову.
– Не знаю, мам. Но я всё разрушил. Между нами с Баунти всё кончено.
– Вы ещё живы, а значит, ничего не потеряно.
– Нет, ты не понимаешь. Я сам это сделал. Я сказал ей много плохого. Я причинил ей боль, потому что не соображал. Я не знаю, что мне делать дальше. Не знаю, мам. Хочется спрятаться под этой ёлкой до Дня святого Валентина. Может быть, Рождество не мой праздник, а вот всякие ангелы и сердечки мой?
– Оук, прекрати перекладывать ответственность на праздники. Ты не должен разделять свою жизнь на эти периоды. Она целостная. То, что ты делаешь, неправильно. Сначала целый год запрещаешь упоминать Бонни в разговорах и отказываешься возвращаться. Затем сходишь с ума и пьяным клянёшься в любви нам с отцом. Наутро извиняешься и обещаешь, что такого больше не повторится. Повторилось. Больше тридцати раз. И вот ты прилетел сюда, сломал нос Расу и упустил новый шанс остаться с женщиной, которую любишь, Оук. Ты ищешь в себе плохое, оправдывая свои ошибки. А мы видим, что всё иначе. Ты боишься не боли, сынок. Ты боишься, что женщина отомстит тебе, потому что есть причины. Но Бонни никогда так не поступит. Поверь своему сердцу, Оук. Отключи голову и прислушайся к сердцу. Иди на звон колокольчиков и тогда ты найдешь решение. К тому же я видела Бонни после аварии. Она была в госпитале с тобой, пока ты не уснул. Она не входила в палату, но была там. Она сильно переживала за тебя. Она любит тебя, сынок. Очень любит.
