— Вот дурак, — смеюсь, гладя мужчину по голове. — Давай распишемся до родов?
— Дан, хоть завтра.
— Хочу красивую фотосессию. Давай сделаем? И заголовки "Один из самых богатых бизнесменов Марк Словецкий скоро станет отцом". Как тебе?
— Давай, — практически мурчит на ухо.
— Правда?
— Да, почему нет? Только после росписи. Чтобы с кольцами обручальными.
— Да. Полностью согласна. Тебе сама свадьба очень нужна? Я не очень хочу рестораны, конкурсы и всё прочее.
— Нет. Как ты захочешь, так и сделаем. Можем просто собрать родителей, Ерёминых, Алаевых и Макса с Ликой.
— Идеально. Ты тогда узнай, когда мы можем расписаться. Я всё-таки куплю платье съезжу.
— Хорошо, малышка. Люблю тебя, жизнь моя.
— Люблю. Только я что-то спать захотела.
Марк сразу же берёт меня на руки и тащит на второй этаж. Ложится вместе со мной на кровать, утыкаясь носом в волосы, а руку кладёт на живот.
— Мои любимые девочки, — слышу я его шёпот в районе затылка.
Марк предлагает мне на выбор несколько дат, и я выбираю через неделю, чтобы успеть выбрать какое-то платье и найти ресторан. Ребята радуются за нас, улыбаясь, как дураки.
Живот у меня не был огромным, но всё же выделялся, поэтому платье я нашла относительно легко, и оно полностью его скрыло. Макияж и причёску решила сделать себе, как в тот день, когда он меня заметил сама, а вот туфли на каблуке себе купила. Настоящая невеста.
Вика плакала, радуясь за меня, пока собирала, ведь ехали мы со Словецким в ЗАГС из разных квартир. А я улыбалась. За день до свадьбы мы с Марком съездили на кладбище к родителям, и я чувствовала, что поступаю правильно, а значит не стоит рыдать.
Его родители были на восьмом небе от счастья. Постоянно ездили к нам на ужины с кучей подарков для столь долгожданной внучки. Марк боялся, что я устану, но я была счастлива, что у дочери будет такая любящая большая семья. Иногда я плакала в одиночестве, потому что мне было так жаль, что она узнает какими прекрасными были только их моих рассказов, но я знала точно, что где-то наверху они безумно рады за меня.
Белое платье, шикарные локоны, нежный макияж с блёстками и стрелками.
Словецкий уже ждёт у ЗАГСа. Такой красивый и такой мой. Я вижу, что он оценил и макияж, и платье, и меня.
— Какая ты красивая, как мне повезло.
— Боялся, что я не приеду?
— От тебя можно ждать чего угодно, — смеётся Марк.
Всё проходит так хорошо, что я в восторге. Без лишней мишуры и завистливых людей.
В ресторане танцуем первый танец, и Марк ведёт меня в танце, как будет вести и по жизни.
Его родственники плачут, Воронова тоже через раз пускает слёзы, а Лика с Анжелой радостные.
Букет невесты, к моему удивлению, ловит не Вика, а Лика. Воронова потом сообщает мне, что просила Артёма не торопиться. Женой она уже была, и ей не понравилось, и Ерёмин дал ей эту мнимую свободу. Зато Макс хитро улыбается.
В квартиру Марк снова заносит меня на руках.
— Ты задолжала мне брачную ночь.
— Я спешу напомнить вам, господин Словецкий, что я дала вам после двух свиданий. Можем считать, что это была именно она.
— Нет, лиса, это не была она.
— Ладно, так и быть, как только разрешат, я вся твоя.
— Ты теперь вообще вся моя всегда.
На фотосессию надеваю шикарное обтягивающее платье чёрного цвета. Длиной оно в пол, но на плечах спущено, делая декольте глубже. Марк надел чёрный костюм и белую рубашку.
На фотосессии мы успели и подурачиться, и сделать красоту. Меня всегда грел тот факт, что таким Словецкого знаю лишь я. В новости мы всё же попали именно с тем заголовком, о котором сказала я. Когда я увидела, то сразу приехала к Словецкому в офис. Марк, как видит меня, сразу подпрыгивает.
— Что-то случилось?
— Да. Соскучилась по мужу, — мне так нравилось называть его именно так.
— Как себя чувствуешь? — лыбится Словецкий.
— Лучше всех, — смеюсь я. Если честно, я подустала, ведь рожать мне было уже со дня на день. Даже сумка была готовая.
— Устала? Потерпи, малышка. Уже скоро.
— Терплю. Дочь твою. Варваршу!
Вещи мы перевезли к Марку в дом, а в моей квартире пока остались жить Леон с семьёй. Алаев согласился поработать преподавателем в моей школе, а Лика вернулась к обязанностям директора.
А в один из октябрьских вечеров, пока Марка ещё был на работе, а я страдала от скуки, вдруг поняла, что по ногам что-то бежит. Сохраняя спокойствие, я быстро навожу порядок, звоня в больницу своему доктору, которая говорит, чтобы я собиралась и ехала, а затем и Марку.
— Да, любимая? Как у вас дела?
— Всё хорошо, — рыскаю я в поисках новенького спортивного костюма. — У тебя как дела?
— Хорошо, скоро домой буду выезжать. Ты что-то хотела? Или тебе просто скучно? — последнюю неделю я сидела дома, и когда не готовилась к появлению малышки, скучала, доставая Словецкого.
— Я ничего не хотела, — наконец нахожу свой костюм. — А вот твоя дочь, кажется, захотела познакомиться с нами. Короче, меня надо везти в роддом. Ну или я сама могу.
— Дана, — вопит Словецкий. — Ты чего сразу не сказала? Я буду через двадцать минут. Ты как?
— Прекрасно Дана. Собирается ехать мучиться несколько часов к ряду. Будь осторожен, пожалуйста. Спешить некуда, это не так быстро всё происходит, как в фильмах показывают.
— Хорошо. Звони, если что, но я скоро буду.
Паникёр. Надо было родить спокойненько, и всё. Готовлю сумку, проверяю всё ли положила, а потом завариваю себе чай, выискивая в холодильнике торт. А что? Когда я ещё смогу?
Словецкий влетает в квартиру как раз в тот момент, когда я жую наивкуснейший в моей жизни малиновый торт, запивая травяным чаем.
— Ты как?
— Ща чай допью и