class="p1">Чубайс кивнул, не оборачиваясь, и вышел. На пляже он был через полчаса. Что-то перевернулось в его душе, сдвинулось, поплыло. Совсем недавно он без зазрения совести изменял Люде и, случалось, всерьез подумывал о разводе. Однако, по зрелом размышлении, остаться одному выходило хуже, чем продолжать жить вдвоем, поэтому мысли о расставании Чубайс пока отодвигал в дальний угол. Но не вычеркивал, они всегда проступали фоном любой перспективы.
Теперь, спускаясь к Кинерету, он вдруг понял, что не может без Люды и Ляли и готов на все, лишь бы остаться вместе с ними. Перемена мыслей была удивительной. Придя в некоторое смятение, Чубайс прилаживал ее к будущей жизни то так, то этак, словно женщина, примеряющая платье. Время летело незаметно, Чубайс не успел обдумать и половину возможностей, открывавшихся с новой точки зрения, как оказался на пляже.
Там было темно и тихо. Под одиноким фонарем в желтом конусе света он увидел три шезлонга и сидящие в них фигуры. Он пошел к свету, кроссовки зарывались в песок, скользили, он шел, стараясь не закричать от счастья. Глаза еще ничего не успели различить, но сердце уже узнало, забилось, пытаясь выскочить из груди.
Одна из фигур поднялась, всплеснула руками и бросилась к нему. Чубайс обнял жену, прижал к себе и замер, вдыхая запах ее волос. Люда обхватила его за шею и оперлась подбородком о плечо. Память вернулась стремительно, одним прыжком. Несколько мгновений назад, увидев этого человека, она, сама не зная почему, побежала ему навстречу. А сейчас она стояла, обнимая мужа, с удивлением перебирая в памяти картины двух минувших дней.
Чубайс повез жену к Рути. Возвращаться в разгромленный домик не имело смысла. По дороге они без умолку говорили, перебивая друг друга, словно пытаясь переспорить собеседника, а на самом деле наслаждаясь звуком его голоса.
— Как, уже уезжаем? — недовольно прошептала Ляля, разбуженная поцелуями Люды.
— Завтра, доченька, завтра, — в ответ шептала она, не в силах оторвать губы от шелковой, тугой щечки дочери. — С утра встанем, позавтракаем, соберемся и поедем.
— А может, еще побудем у тети Рути? Мы завтра собрались на лодочках кататься.
— Папа тебя покатает на лодочке. Спи, зайчик, спи, сладкий.
Они до утра просидели на кухне. Сначала с Рути и ее мужем, потом сами. Говорили, говорили, говорили, точно пытаясь возместить недосказанное за годы, проведенные вместе, но врозь. Чубайс откровенно любовался женой. Ему нравилось в ней все: и поворот головы, и то, как она держит сигарету, и улыбка с быстрым промельком сахарных зубов за карминной полоской губ. Он млел и томился, как при первой встрече, но в двухкомнатной квартирке Рути не было свободной постели. Оставалось лишь стойко ждать.
Как только небо за стеклами начало голубеть, они сели в машину и покатили на станцию. Фары высвечивали кусты вдоль дороги, покрытой белой пресной пылью. Макушки старых эвкалиптов, посаженных еще при британском мандате, малиново рдели в первых лучах поднимающегося солнца. Чубайс положил руку на колено жены, и та ласково улыбнулась. У него обмерло сердце от восторга, нежности и любви. Чертов чудотворец, фарисей «пингвиньей» масти что-то сделал с его душой, и эта перемена была ему по сердцу.
Зайдя в домик, Люда первым делом сбросила купальный халат и переоделась. Рути, невысокая толстушка, предлагала ей свои кофточки и юбки, но их не имело смысла даже мерить. В удобной, ладно сидящей одежде Люда почувствовала себя уверенно. Поймав восхищенный взгляд Чубайса, она поощрительно улыбнулась и спросила:
— Ну, где это чудовище? Пойдем, посмотрим.
Ей нравилась обновленная влюбленность мужа. Вся эта история явно пошла на пользу их угасающим супружеским отношениям.
В стогу под навесом не просматривалось никакого движения. Чубайс покричал, похлопал в ладоши. Безрезультатно.
— Может, оно ушло? — предположила Люда.
— Вряд ли. Рашуль велел вам встретиться. Значит, она где-то здесь.
Сам того не замечая, Чубайс стал относиться ко всему, сказанному чудотворцем, как к абсолютной истине. Он еще покричал, потом принес из сарая весло и стал тыкать им в сено. После третьего толчка раздался ужасающий рев. Ведьма вылетела из стога, как пробка из бутылки. Ее лицо по-прежнему закрывала косынка, но платье изрядно оборвалось, и сквозь прорехи сквозила темная морщинистая кожа.
Выставив перед собой руки с растопыренными, точно когти, пальцами, она двинулась на обидчика. Чубайс попятился и занес весло над головой. В этот момент ведьма увидела Люду. Ее руки безвольно повисли вдоль туловища, а тело задергалось в конвульсиях.
— У-у-у, — завыла ведьма, — у-у-у!
Она словно пыталась произнести что-то осмысленное, но не могла. Люда сделала шаг ей навстречу, ведьма резко повернулась и бросилась к реке. Бежала она с трудом, ее ноги заплетались, казалось, еще шаг, и она свалится на землю.
Добравшись до берега, она с силой оттолкнулась и плашмя рухнула в воду. Поверхность реки сомкнулась над ней, словно над камнем. Чубайс и Люда подбежали к берегу. Вольно и мощно нес Иордан бурные воды свои по узкому руслу, с клекотом мчался поток от самого Хермона, кружа на поверхности сбитые ветром листья и вымытые из почвы травы. Огромный воздушный пузырь поднялся со дна реки и с бульканьем лопнул, выбросив разорванное платье. Понеслось цветное пятно, замелькало на стремнине и пропало за поворотом.
— Вот и все, — сказал Чубайс. — Собирай вещи, любушка.
Затем, вспомнив слова Рашуля, он вытащил сотовый телефон, извлек симкарту и бросил ее в реку.
— Здесь все уже кончено, — объяснил он в ответ на изумленный взгляд Люды. Взяв жену за руку, он отвел ее в домик и там, на супружеской кровати, сполна получил то, о чем мечтал начиная со вчерашнего вечера.
К вечеру следующего дня семья Чубайса была уже на другом конце страны. Памятуя о предупреждении чудотворца, они поселились посреди пустыни Негев, в крохотном поселке Иерухам.
Воды вокруг не было, только пески и верблюды. Цены на жилье в Иерухаме были смешными. За гроши Чубайс снял целый дом с двориком, Люда разобрала вещи, и потекло время, тягучее, как полуденный зной.
Прошло совсем немного времени, и Чубайс сообразил, чем можно заработать деньги в пустыне. Рецепт оставался прежним — туристы. Реки в Негеве не было, но были цветные пески. Неподалеку от Иерухама располагалось чудо природы: небольшое ущелье, стенки которого украшали полосы разноцветного песка. Синие, желтые, коричневые, белые, красные. Туристы наскребали песок слоями в бутылочки, увозя домой затейливые узоры. Бутылочки ставили на видное место в гостиной, получалось красивое и необычное украшение.
Чубайс договорился с бедуинами, и вскоре из Иерухама потянулись к цветным пескам караваны. Любители экзотических приключений
