Книга Жестокое желание - М. Джеймс

— Это должно меня пугать, — шепчет она, словно услышав эхо моих мыслей. — Но, как ни странно, с тобой я чувствую себя в безопасности. Как будто ты всегда знаешь, как добраться до меня, если ты мне понадобишься.

— Так и было задумано. — Я поглаживаю тыльную сторону ее руки большим пальцем, наблюдая за тем, как ее глаза остаются закрытыми, а тело слегка расслабляется. Должно быть, ей все еще ужасно больно, но истощение и шок могут утянуть за собой любого, если все достаточно плохо.

Я сижу и наблюдаю за ней, не понимая, что чувствую, и испытывая от этого тревогу. Каждое другое взаимодействие с Милой, которое заставляло меня чувствовать себя так, я оправдывал, объясняя это своим желанием к ней, мол это вожделение заставляло меня вести себя и чувствовать себя странно. Но это не имеет ничего общего с похотью. Она прекрасна, как всегда, но сейчас я не думаю о том, чтобы трахнуть ее. Все, о чем я могу думать, это как лучше заботиться о ней, что ей может понадобиться от меня. Я никогда ни к кому не испытывал таких чувств. Я никогда не хотел этого.

Но сейчас все, чего я хочу, это оставаться рядом с Милой, пока не буду уверен, что она в безопасности — делать и быть тем, что ей нужно.

Это пугает и в то же время радует. Я никогда не знал, что могу испытывать такие чувства. Во многих отношениях она не та женщина, к которой я мог бы испытывать такие чувства. Но я чувствую, и теперь не могу ничего изменить.

Я бы не стал, даже если бы мог.

Я сижу с ней до прихода врача, жду, пока ей сделают рентген, снова жду, пока Мила напряженно сидит на кровати, ожидая результатов. Когда доктор возвращается, даже я не могу прочитать его лицо.

— Это плохой перелом, — спокойно говорит он. — Но если вы будете следовать инструкциям, отдыхать и давать заживать, то с помощью правильной физиотерапии вы снова будете танцевать.

Мила облизывает губы, ее голос дрожит.

— Просто танцевать? — Шепчет она. — Или танцевать так же хорошо, как раньше?

— Это зависит от вас. — Доктор смотрит на нее, его лицо серьезно. — Я видел, как девушки возвращались после подобных травм. Даже те, у кого были такие престижные роли, как у вас. Но вы должны следовать моим указаниям, приходить на приемы, ходить на терапию и не торопиться. Если вы поспешите с выздоровлением или переусердствуете, вы уже не будете такой, как прежде. Переборщите — и больше не сможете танцевать

Лицо Милы побледнело, пока он говорил. Когда он уходит за материалами для гипса, предварительно дав ей обезболивающее, чтобы он мог зафиксировать перелом, Мила смотрит на меня, свежие слезы на грани пролития.

— Я не могу отдыхать, — шепчет она. — Пока я на больничном, я буду получать половину своей зарплаты в балете, но это даже не покроет…

— Я позабочусь об этом. Я позабочусь о том, чтобы о тебе с Ники позаботились. Если тебе понадобится кто-то, кто будет убирать, готовить и помогать с ним, я найму кого-нибудь. Я буду приезжать сам, когда смогу. Если Дарси нужно будет платить, чтобы она проводила там больше времени, я сделаю это. Все, что необходимо, Мила. Ты слышала доктора. Ты должна делать это медленно. — Я придвигаюсь ближе, протягиваю руку, чтобы нежно коснуться ее лица. — Я знаю, что для тебя значат танцы, детка. Ты не можешь это потерять.

Она испускает небольшой, задушенный всхлип.

— Почему? — Шепчет она. — Зачем ты все это сделал?

Потому что я люблю тебя. Мысль приходит незамеченной, так быстро, что я пугаюсь.

— Потому что я могу, — говорю я вместо этого, потому что не готов рассказать ей о своих чувствах. Не здесь, не так. Я едва могу признаться в этом самому себе.

— Это слишком, — шепчет она. — Этих таблеток, наверное, уже нет. Я провалила все, что ты хотел, я все испортила, и…

— Нет, — говорю я слишком резко и вздыхаю, когда она вздрагивает. — Это вина Егора, а не твоя. И он заплатит за это, в свое время. Но сначала я позабочусь о том, чтобы о тебе позаботились.

Мила тяжело сглатывает, испуская дрожащий вздох.

— Мафиози, откладывающий месть. Странно. — Ей удается улыбнуться, и я сдерживаю то, что еще не готов ей сказать. Оно словно висит на кончике моего языка, ожидая момента, чтобы вырваться на свободу.

Когда врач возвращается, чтобы вправить ей лодыжку и наложить гипс, я отхожу на минутку. Я отправляю сообщение Федерику, чтобы он дал мне домашний адрес Егора. Я готов отложить месть надолго, чтобы убедиться, что Мила устроилась и находится в безопасности, но не настолько, чтобы Егор успел скрыться. Он будет знать, что я приду за ним, и я не собираюсь давать ему время на бегство.

Как только врач заканчивает, я звоню своему водителю, чтобы он подъехал. Мила бледна и молчалива, когда ее отводят к внедорожнику, — от обезболивающего ее мутит. Она прижимается ко мне, когда я сажусь рядом с ней, и я снова ощущаю в груди боль, неослабевающую потребность обеспечить ее безопасность. Это все еще странно, но не нежелательно.

Когда мы добираемся до ее дома, я несу ее наверх. Я чувствую, как она прижимается к моей груди, расслабляясь по мере того, как я поднимаюсь по лестнице, и к тому времени, как я добираюсь до ее двери, я понимаю, что она спит. Я достаю ключи, которые она дала мне, когда мы садились в машину, медленно открываю дверь и вижу, как Дарси резко поднимается с дивана, когда я вхожу.

— Что… — Она начинает вставать, а я качаю головой, кивая на спящее тело Милы в моих объятиях, а затем устремляю взгляд на гипс. Я вижу подозрение на ее лице, но она хмурится и садится обратно. — Ее комната в конце коридора…, — начинает шептать она, и я киваю.

— Я знаю, где она, — пробормотал я и увидел, как ее глаза расширились от удивления. Даже в нынешних обстоятельствах мне приятно осознавать, что Мила, должно быть, не часто ходит на свидания или приглашает к себе мужчин. Похоже, это необычно, что кто-то знает, где находится ее комната.

Хорошо, шепчет ревнивая, собственническая часть меня. Но я отбрасываю ее в сторону, несу Милу в ее комнату и осторожно укладываю в кровать.

Она просыпается, совсем чуть-чуть.

— Лоренцо, — шепчет она, ее рука прижимается к моей груди, и желание остаться с