я понял, что искусство вербовки — это ораторское искусство. Плюс знание психологии.
Да, ничего не скажешь, показательный урок искусства вести вербовочную беседу преподал мне американский резидент! Ну, давай, давай, Джон, вперед! Увертюра тобой исполнена блестяще, мысленно я тебе аплодирую. Теперь послушаем, что ты попросишь взамен десяти тысяч…
Стоп! А откуда тебе, Джон, известно, что я проигрался в казино?! А, ну да, конечно, — Сэнди… Она любит меня, это бесспорно, но зачем же в тайны двоих посвящать третьего? Третий в таких отношениях, как у нас с тобой, Сэнди, всегда лишний. Как ты этого до сих пор не поняла, девочка?! Тьфу, черт! Какая ж она девочка, если на двенадцать лет старше меня?! Никак не могу избавиться от первого впечатления…
Впрочем, любовь любовью, но сотрудники отдела собственной безопасности американского посольства не дремлют и регулярно проводят опросы своих дипломатов. Конечно же и Сэнди тоже опрашивали… Вопрос в том, как много о наших взаимоотношениях у нее успели выудить. А, впрочем, какая, к черту, разница! Поздно, Леня, пить «Боржоми», когда вторая почка отказала…»
Рассуждая сам с собою, Полещук не заметил, как замедлил шаг и остановился.
— Вы меня не слушаете, Леонид! — громко сказал Беллингхэм.
Окрик вернул капитана к действительности.
— Нет-нет, Джон, я прекрасно все слышал… И готов даже выслушать ваши условия…
— Знаю, Леонид, что вам, профессионалу, не слишком приятно выслушивать мои умозаключения, которые, надеюсь, вы не восприняли как нравоучения?
Беллингхэм снова, будто бритвой, полоснул взглядом по лицу Полещука.
— Должен заметить, Леонид, что, хотя мы с вами и лишены предрассудков, вся обстановка, в которой мы живем, настолько ими отравлена, что мы не можем полностью от них освободиться. Да вы это и сами понимаете… Поверьте, мне бы не хотелось видеть вас раскаивающимся в своем поступке, в том, что вы обратились ко мне за помощью… Мы с вами люди из другого мира, нежели те, кто нас окружает. Мы люди чести, поэтому я заранее хотел бы знать, что вы отдаете себе отчет в том, что действуете не по принуждению, не под моим нажимом, а… по правилам игры. НАШЕЙ с вами игры! Одним словом, мне нужен ключ от сейфа вашего резидента, полковника Тимофеева…
— Но как я смогу…
— Не торопитесь! — оборвал Полещука американец. — Все не так сложно, как может показаться на первый взгляд… Проблема кажется вам неразрешимой, потому что вы никогда об этом не задумывались… А между тем вам, именно вам, как никому из ваших коллег, легче добыть слепки с ключа… Если не ошибаюсь, вам, как новичку в резидентуре, приходится чаще других офицеров дежурить в посольстве, не так ли?
«Опять Сэнди! — чуть не вырвалось у Полещука. — Только ей известно, как часто я остаюсь на ночь в посольстве. У-у, черт!»
— Да, но Тимофеев кладет ключ в специальный металлический пенал и опечатывает его своей личной печатью, с которой не расстается никогда. Она при нем даже когда он ныряет в бассейн…
— Прекрасно! Пусть себе ныряет с печатью в обнимку. Пенал-то он сдает дежурному, не так ли? Заступив на дежурство, вам достаточно сфотографировать тот оттиск, что остается на контрольном куске пластилина, которым вы по старинке снабжаете пеналы для ключей… Надеюсь, Тимофеев — не исключение?
— Нет…
— Ну, вот видите, Леонид! Как говорят у вас, «не так страшен черт, как его рисуют». Завтра на корте я передам вам фотоаппарат, в ближайшее дежурство вы переснимете оттиск, наши специалисты изготовят для вас печать, которая не будет отличаться от личной печати полковника, и… Остальное зависит от вашей сноровки! Куда уж проще. На все операции в общей сложности у вас уйдет три минуты. Надо быть Ротшильдом или Рокфеллером, чтобы за три минуты заработать десять тысяч долларов! До завтра, Леонид!
Не давая собеседнику опомниться, Беллингхэм решительно развернулся и стремительно зашагал обратно к теннисному корту. А у Полещука в горле застрял вопрос: «А когда же будут деньги?»
Вербовка советского гражданина, представляющего интерес, — задача каждого оперативного сотрудника из Лэнгли. Вербовка советского разведчика — высшее достижение, которое влечет за собой не только правительственную награду, но и гарантирует взлет по служебной лестнице.
Беллингхэм рассчитал точно: Полещуку не удастся вернуть долг, и скоро он продолжит «таскать из огня каштаны», на которые ему укажет ЦРУ. А долги за проявленное усердие будут списаны.
* * *
В тот вечер Сэнди, как это уже бывало не единожды, наблюдала своего «мужа» вдребезги пьяным. Пил он предельно сосредоточенно, устремив взгляд в несуществующую точку в пространстве, и когда она вошла, открыв дверь своим ключом, он даже не поприветствовал ее. И хотя до этого вечера инициатором застолий с выпивкой всегда была она, на этот раз все было наоборот.
Получив от своего шефа строжайшие инструкции, Греймс предприняла титанические усилия, чтобы оторвать «мужа» от бутылки. Тщетно! После короткого, но бурного скандала каждый из них остался при своей точке зрения на употребление алкоголя.
Впервые возлюбленные, проживая под одной крышей, в ту ночь спали порознь. Полещук, овладев двумя «огнетушителями» виски, заснул под столом…
* * *
Деньги, в обмен на сделанные Полещуком оттиски с ключа резидента, были вручены ему во время конспиративной встречи, проходившей в дешевом трехзвездочном отеле «Викрам».
На явке Беллингхэм поставил перед новоиспеченным агентом дополнительные задачи по добыванию интересующих ЦРУ сведений и обозначил способы связи.
Тогда же Полещук узнал, что в строго секретных платежных ведомостях, да и вообще в файлах ЦРУ, он будет проходить под псевдонимом «Уэй». Несмотря на свое подчиненное, более того, полностью зависимое положение, Полещук в общении с Беллингхэмом вначале попытался вести себя, как породистый английский аристократ, свысока взирающий на вульгарно пахнущего деньгами американского купчика.
Не тут-то было. Очень скоро цэрэушник показал своему русскому подопечному «кто есть кто». И так, будто между прочим, бросил, что работать они будут по принципу пилы: «ты — мне, я — тебе».
Глава двенадцатая. Змея в шоколаде
В июле 1975 года истек срок пребывания Полещука в Непале.
В ходе прощальной явки с ним были оговорены условия продолжения связи в Советском Союзе, он получил микропленку, вмонтированную в магнитофонную компакт-кассету. В ней задания по сбору информации, инструкции по организации связи, указания по восстановлению контакта при новом выезде за границу.
Беллингхэм также вручил «Уэю» условные письма для отправки на адрес в Соединенные Штаты две специальные ручки для нанесения тайнописи, шифрблокноты, прибор-приставку к радиоприемнику для приема кодированных передач из радиоцентра.
Часть шпионской экипировки эксперты ЦРУ надежно упрятали в обложке фотоальбома. Остальное —
