моим помалкивает пока. Или знал, что я отвечу? И как так обернулось? Где Мерси, когда нужна? Почему своего жениха в узде не держит?
Молчание несколько секунд, а после — открылась дверь. На выходе стоял один из множества охранников отца: объемный мужчина, лысый, аж череп блестел от света. Я подняла на него глаза, в его руках моя сумка, которую в прихожей оставила. И эта верзила — охранник засунула лапу в мою сумку и поковырялась там.
Я смотрела за этим действом и не могла поверить наглости. Это что такое?
— Илья, неси паспорт! — услышала от отца.
— Какой паспорт!? — мои глаза, наверное, натурально округлились, головой вертела от отца к верзиле. — Какой паспорт!?
Как попугай повторила.
На что этот Илья достал из моей сумки голубую корочку с документом и потянул вперед, одновременно начал шаги к отцу.
— Я имею право второй подписи, все-таки ты пока под моей опекой. Еще два свидетеля заключения соглашения и твоего согласия, так что, всё нормально, — ответил отец на свои манипуляции.
— Че!? — весьма некультурно выразилась. Леди и так выражается? Развернула корпус к отцу и долго смотрела за его пальцами, которые манили Илью — верного служащего.
Шквал, торнадо, смерч, не знаю, что точнее взорвалось внутри. Целая природа разных эмоций, но все они черные внутри буйствовали. Горели, бурлили, взрывались и причиняли невыносимую боль.
Твое мнение здесь ни что. Твое желание — пустой звук. Каждый второй манипулирует тобой. Руки дрожали от желания применить силу.
Переместилась наперерез мужику и выхватила долбанный документ из его рук. Открыла паспорт со своей фамилией и фотографией, демонстрируя всем.
— Бастарды не имеют права регистрировать брак. А я Бастард, — двумя руками схватилась за листы развернутого документа и потянула в разные стороны.
Вот незадача… страницы пластиковые, поэтому с первого захода не удалось порвать. Чуть не треснула от натуги уничтожить документ. Мужчины переглянулись между собой, не знаю как сдержали серьезные лица, а не засмеялись над жалкими потугами.
Но я не сдалась. Еще раз перехватила поудобнее паспорт, теперь взяла одну отдельную страницу. Наконец удалось. С радостью порвала страницу, потом вторую, вымещала злость на документы за свою никчемную, бесправную жизнь. И выкидывала на ковер разорванные листы, а потом надоело, швырнула на пол весь паспорт. На секунду засомневалось, жалко было мусор наводить в кабинете, но ладно:
— Короче, я не согласна, — развернулась и не ловко двинулась на выход под идеальную, гробовую тишину позади себя. — Пусть вон Пашок выполняет свои обязанности.
Выдохнула и громко хлопнула дверью.
Я стою, а дуло пистолета смотрит в лоб, и твои пальцы держат курок. Всегда только твои. Злые слезы, обреченные старались пролиться из глаз, но я их сдерживаю, будто если заплачу, то непременно тромб оторвется и сдохну.
Глава 26 «Сто двадцать дней»
POV Вильмонт.
Шмонт ждал на гамаке перед домом. Самое странное на парковке я не заметила посторонних машин, только папину. А эти двое, как просочились?
Ленька раскачивался под тихий, завывающий ветерок на ухо. Здесь прохладнее, чем в Арзонте, особенно поздним вечером. Поэтому при выходе из дома, я дрожащими руками накинула легкую куртку на плечи. Мое присутствие Ленька заметил едва я в гнетущем молчании присела рядом с ним. Потом уставилась на высокий забор и на голые пока что, без единого листочка деревья.
— Закончили? Что за важная процессия? — спросил Ленька и плечом подтолкнул в руку.
Я развернулась назад — на дом, пытаясь определить большие окна в отцовском кабинете. Нашла на первом этаже сдвоенные створки, там по-прежнему горел свет, видно до сих пор обсуждали планы, которые мне побоялись раскрыть.
— Лёнь, отвези в Арзонт?
— Сейчас? — натурально удивился друг, когда я развернулась к нему подальше от «страшных» окон.
— Сию минуту, — ответила.
Без паспорта свои махинации никогда не провернут. Значит, пара дней у меня есть. Нужно просто держать: меня, паспорт и их троих подальше друг от друга.
Леня лишь в удивлении замер, но спустя несколько секунд встал, повинуясь моим желаниям, в прочем как и всегда.
* * *
Я быстро собрала вещи. В спортивную сумку покидала то, что успела за половину дня вытащить и бегом из дома. Отца не предупреждала о бегстве, я с ним не разговариваю отныне. Поверить не могу, с такой легкостью готов продать родную дочь неизвестному мужику. А как бы он запел, если бы узнал, что этот мужик меня налево и направо вертел на одном месте!?
Не мог папа не почувствовать, что между нами что-то вечно черное и злое витает. Не можем мы с Хаски сосуществовать рядом друг с другом, хотя видят всевышние силы, жили даже вместе, но ни к чему хорошему не смогли придти.
Ехали с Лёнькой в Арзонт далеко за полночь. Звезды одни свидетели нашего тайного путешествия. Сквозь густой лес было немного страшновато ехать, потому что фонари отсутствовали и единственное, что служило освещением — это спутник планеты, который сегодня особенно яркий, полный на небе. Правда в машине Шмонта безопаснее, чем помнится в автобусе с Иваном… Иван… теперь Захар. Еще один труп на моих руках… Машинально посмотрела на ладони, бледные-бледные, кровь там не обнаружила.
Шмонт посматривал на меня, пока я помалкивала и пыталась осознать случившееся. Как будто в ледяную воду выбросили, тело сковало холодными иглами, вдохнуть боялась, кривлялась от боли, а толку никакого. Борись не борись, а результата ноль.
Собственный отец готов отдать ради какой-то одной известной им цели. Какую очередную блажь придумал Хаски? И это его странная фраза в охранном пункте про сильную женщину, он имел ввиду — это? Брачное соглашение? Смысл аферы не понимаю… совсем.
Это уму непостижимо. Что треснуло по его больной голове? Я никогда не буду с ним. Не прощу, не полюблю. Буду всегда ненавидеть, потому что он не перестает с завидным постоянством подкладывать дровишки в костер моей ненависти.
Теперь Захар…
Я немного понимаю почему он так поступил, но не в состоянии принять. Все-таки он был мой друг и на моих глазах убить специально, чтобы усилить меня. Жаль пистолет не дал в руки и не сказал «на убей».
— Ань, с тобой всё хорошо? Выглядишь очень напуганной, — наверное, надоело молчать или боялся заснуть, поэтому Лёнька заговорил.
Я кивнула молчаливо.
Время около трех — дорога не близкая. Я его заставила пол ночи провести за рулем. Почему мы с Ленькой встречаемся только в те времена, когда кому-то из нас совсем туго? А в остальное время очень часто
