присутствие Евы остается моим якорем.
— Ti amo mia bellissima principessa9, — шепчу я в тишине, и мой голос полон преданности.
Она смотрит на меня, ее глаза блестят от непролитых слез.
— Я тоже тебя люблю.
Когда слова срываются с губ Евы, меня охватывает волна облегчения. Ева понимает тьму, которая скрывается внутри меня, но всё равно выбирает любить меня.
Глава 35
Месяц спустя
Джиа
Я слышу дверной звонок и включаю камеру видеонаблюдения на моем ноутбуке. За последние несколько недель количество посетителей значительно уменьшилось, и я благодарна за это. Поначалу, после смерти отца, визиты были постоянными. Если это были не полицейские, всегда задававшие какие-то вопросы, то это были Амелия или Ева. Их визиты были самыми неприятными, учитывая, что до этого, они никогда не появлялись у меня дома, пока мой отец был жив.
Полагаю, часть меня понимает причину. Я убила своего отца, главным образом, чтобы защитить Еву и брата Амелии — Винсента, и его друзей. Чего они не знают, так это того, что я ни за что не собиралась его убивать. Меня воспитал мужчина, который хотел, чтобы я научилась стрелять в человека, не убивая его. Я думала, что целилась в плечо, но, видимо, ошиблась в расчетах. Я не пыталась быть героем. Если бы я знала, что это положит конец жизни отца, не думаю, что смогла бы выстрелить.
Марко снова нажимает кнопку звонка, прежде чем заговорить в домофон.
— Пожалуйста, впусти меня, — умоляет он, — я не уйду, пока ты хотя бы не поговоришь со мной.
Я отбрасываю ноутбук в сторону и завязываю халат вокруг талии. Меня не волнует, что мои немытые волосы собраны в беспорядочный пучок или, что я целую неделю хожу в одной и той же пижаме. Я открываю дверь и прислоняюсь к косяку, скрестив руки.
— Что? — фыркаю я, глядя на него.
Марко не вздрагивает от моего тона. Вместо этого он смотрит мимо меня в тускло освещенное помещение, ища молчаливое разрешение. Я не кусаюсь.
— Могу я войти?
Я закатываю глаза, понимая, что спор с Марко ни к чему не приведет.
— А что-то поменяется, если я скажу «нет»? — огрызаюсь я, отступая в сторону, позволяя ему войти.
Он заходит внутрь, и я закрываю за ним дверь. Дом кажется удушающим от его присутствия, словно постоянное напоминание о запутанном беспорядке, в котором я нахожусь. Он поворачивается ко мне с нахмуренными от беспокойства бровями.
— Джиа, ты ужасно выглядишь, — тихо говорит он, его голос полон искреннего беспокойства.
— Что ж, спасибо, что заглянул и поделился этой ценной информацией, — саркастически парирую я, — чего ты хочешь, Марко?
— Я хочу узнать, как у тебя дела. Я беспокоюсь о тебе.
— Как я выгляжу, как у меня дела? Ой, подожди, ты уже сказал, что я ужасно выгляжу. Итак, всё, мы закончили?
— Я не это имел в виду, — говорит он, проходя дальше в мой дом. Я смотрю, как он убирает с моего дивана несколько журналов и садится, — это не единственная причина, по которой я пришел.
— Ладно, ладно, — фыркаю я, садясь в кресло напротив него, — говори.
Глаза Марко смягчаются, когда он смотрит на меня, и мне ненавистно чувствовать жалость в его взгляде.
— Я здесь, потому что мы с Винсентом разговаривали… об активах твоего отца.
Я чувствую проблеск интереса, вспыхнувший во мне.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду его бизнес-активы, — продолжает Марко, — операции, которые он проводил от имени Винсента.
Я напрягаюсь при упоминании имени Винсента.
— Не произноси его имя.
— Слушай, я знаю, что ты расстроена, но…
— Расстроена? Расстройство и близко не отражает того, что я чувствую к Винсенту. Я ненавижу его! — слова громко звучат в тихом доме, отражаясь от стен, запятнанных воспоминаниями о предательстве и насилии.
Воздух между нами потрескивает от напряжения, тяжелого и всепоглощающего. Темные глаза Марко фокусируются на мне, и вспышка чего-то непостижимого и незнакомого мелькает на его лице.
— Я признаю, что он поступил неправильно с тобой и своими развивающимися чувствами к Еве, но он пытается убедиться, что о тебе позаботятся сейчас, когда твой отец…
— Скажи, как есть! — восклицаю я, — теперь, когда мой отец мертв!
— Мне очень жаль, — медленно отвечает Марко, обдумывая каждое слово, — но он знал, что означает «пойти» против семьи…
— Почему ты здесь? — я прерываю его, не желая обсуждать тот факт, что мой отец получил то, что заслужил.
Марко откашливается.
— Я сделал запрос. Обязанности твоего отца… их передали мне.
— Тебе? Почему ты так поступил?
Обычный процесс, когда капо умирает, заключается в том, что все обязанности распределяются между оставшимися капо или кто-то назначается на вакантную должность. Будучи советником Винсента, я не понимаю, почему Марко обратился с такой просьбой.
— Потому что я думаю, что всё должно принадлежать тебе, — отвечает он спокойно и непреклонно, — всё это. Твой отец ежедневно делал тебя частью бизнеса, и если кто и знает, как продолжить с того места, где он остановился, так это ты.
Из меня вырывается горький смех, звук, которому не место в этом мрачном пространстве.
— Ты думаешь, что я поверю? Винсент ни в коем случае не позволил бы мне заниматься этим дерьмом. Женщина-капо?
Челюсть Марко сжимается, отчего на щеке подергивается мускул.
— Винсенту не обязательно знать, что я хочу, чтобы ты была ключевым лицом во всем.
— В смысле? Пожалуйста, почему бы тебе просто не признать это. Ты пытаешься придумать, как уменьшить свою вину за то, что я сделала, чтобы спасти тебя. Ну, ты можешь оставить свою благотворительность. Мне это, блядь, не нужно!
— Черт возьми, Джиа! — контроль над его спокойствием рушится, редкий проблеск эмоций прорывается сквозь его сдержанную внешность, — не всё имеет какой-то зловещий мотив. Я пытаюсь поступить с тобой правильно, потому что я забочусь о тебе.
