Книга О времени, о душе и всяческой суете - Джон Браннер

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87

Он задумался над ответом. На первый взгляд, в младенце не было ничего необычного. Это был мальчик, физически полноценный, покрасневший, как и все новорожденные, и приветствовавший мир нормальным криком. Все как надо. И все же…

Он обхватил ребенка левой рукой и ловко приподнял сначала одно веко, затем другое. Шестьдесят лет практики приучили его действовать мягко и осторожно. Он заглянул в пустые светлые глаза, несколько пугающе контрастировавшие с кожей вокруг.

А за ними было… было…

Но что можно сказать про столь юное существо? Он вздохнул и вверил его заботам золовки, и часы на стене отсчитали последние секунды его смены.

Тем не менее он не мог игнорировать непонятный импульс, заставивший его второй раз взглянуть на мальчика. Когда прибыл врач ему на смену, доктор Котивала закончил передавать ему дела словами:

– А мальчик, который только что родился на койке тридцать два, какой-то странный. Никак не могу понять, в чем дело. Но, если будет возможность, осмотрите его, хорошо?

– Будет сделано, – ответил сменщик, пухлый молодой человек из Бенареса с лоснящимся коричневым лицом и лоснящимися мягкими руками.

Хотя доктор Котивала передоверил странного новорожденного другому врачу, этот вопрос никак не выходил у него из головы. Приняв душ, переодевшись и готовясь уйти, он все-таки задержался в коридоре и посмотрел, как его коллега обследует младенца, тщательно осматривая все с головы до ног. Он ничего не нашел и, заметив доктора Котивалу, развел руки и пожал плечами, как бы говоря: «По-моему, тут не о чем беспокоиться!»

«Однако, когда я смотрел ему в глаза, что-то в них…»

Нет, это абсурд. Разве мог взрослый человек надеяться распознать что-то в глазах новорожденного младенца? Разве с его стороны не высокомерно считать, что коллега упустил нечто жизненно важное? Он задумался, не стоит ли вернуться в родильную палату и взглянуть еще раз.

– Это не ваш святой покровитель там стоит? – циничным тоном пробормотал Чанс.

– Надо же, и правда, – ответила медсестра. – Как удачно! Теперь у вас есть возможность познакомиться с ним, если хотите.

– Вы его так разрекламировали, – сухо сказал Чанс, – что мне кажется, будто я упущу свой шанс, если не встречусь с ним до того, как он отринет мир.

Медсестра не заметила иронии. Что-то восклицая, она зашагала вперед, но замолчала, как только заметила мрачное выражение на лице доктора Котивалы.

– Доктор! Что-то не так?

– Не знаю, – вздохнул Котивала. По-английски он говорил хорошо, но с сильным акцентом и певучей интонацией, которую ушедшие британцы называли «бомбейский валлийский». – Дело в ребенке, который только что родился на койке тридцать два. Мальчик. Уверен, что-то с ним не так, но не могу понять, что именно.

– В таком случае надо его осмотреть, – тут же заявила медсестра. Очевидно, она верила любым суждениям Котивалы.

– Доктор Банерджи уже осмотрел его. Он со мной не согласен, – возразил Котивала.

По мнению медсестры, Котивала – это Котивала, а Банерджи – никто; выражение на ее лице свидетельствовало об этом яснее любых слов. Чанс решил, что у него появилась возможность выяснить, оправдано ли на самом деле восхищение медсестры.

– Послушайте, давайте не будем больше отнимать время у доктора Банерджи, у него и так полно дел. Может, вынесите ребенка и мы вместе его осмотрим?

– Доктор Чанс из ВОЗ, – пояснила медсестра.

Доктор Котивала задумчиво пожал ему руку:

– Да, это хорошая идея. Еще одно мнение, как говорится. Буду рад.

Чанс считал, что его сравнительно недавно полученное образование поможет ему применить кое-какие незнакомые Котивале тесты. На самом деле вышло наоборот: медленное, тщательное пальпирование тела и конечностей ребенка, аккуратное прикосновение к семи чакрам – традиционным очагам воображаемой йогической «жизненной силы»… – всем этим Чанс не владел. Конечно, до появления современных инструментов.

Так или иначе, подобные методы ничего не выявили, независимо от их ценности. Сердцебиение в норме, кровяное давление среднее, с виду ребенок здоров, рефлексы присутствуют и срабатывают быстро, родничок чуть больше обычного, но в пределах нормы…

Почти три четверти часа спустя Чанс пришел к выводу, что старик все это затеял, чтобы произвести впечатление, и поэтому начал постепенно терять терпение. Он заметил, что Котивала снова и снова приподнимает веки младенца и смотрит ему в глаза, как будто может прочитать, что творится в мозгу за ними. Когда это повторилось в очередной раз, он не выдержал.

– Скажите, доктор! Что такого вы видите у него в глазах, а?

– А что видите вы? – парировал Котивала и жестом пригласил Чанса взглянуть.

– Ничего, – секунду спустя буркнул Чанс.

Они ведь проверили глаза, равно как и все остальное. Радужная оболочка показывала нормальный детский рефлекс, узор сетчатки глаза никоим образом не выглядел аномальным.

– Вот и я тоже, – сказал Котивала. – Ничего.

«Ох, ради всего святого!» – Чанс резко развернулся и подошел к баку у двери, куда бросали использованные стерильные перчатки для осмотра.

– Честно говоря, – бросил он через плечо, – я вообще ничего необычного в этом ребенке не вижу. В чем, по-вашему, проблема? Что, у него в теле по ошибке оказалась душа земляного червя?

Котивала наверняка заметил насмешку в его тоне, но ответил спокойно и вежливо:

– Нет, доктор Чанс, это вряд ли. По зрелом размышлении я пришел к выводу, что традиционные идеи ошибочны. Состояние человека касается только человека. Это затрагивает как имбецила, так и гения, но не другие виды. Можно ли утверждать, что душа обезьяны или собаки в чем-то уступает той, что проглядывает сквозь грязные окна глаз идиота?

– Я бы точно не стал этого утверждать, – усмехнулся Чанс и начал стягивать халат.

Котивала вздохнул, пожал плечами и замолчал.

Позже…

Санньяси Ананда Бхагат носил лишь набедренную повязку, а из пожитков у него была только чаша для подаяния и посох. Вокруг деревенские жители дрожали в дешевой грубой одежде и как можно больше времени проводили возле крошечного домашнего огня, ведь в этот мрачный декабрь в холмах было холодно. Они жгли щепу и лишь изредка древесный уголь и даже теперь часто использовали коровий помет. Иностранные специалисты советовали использовать помет как удобрение, но тепло костра имело большее значение в настоящем, нежели тайны фиксированного азота и урожай в следующем году.

Не обращая внимания на холод, не обращая внимания на сильный дым костра, поднимавшийся вверх и заполнявший мрачную хижину, Ананда Бхагат успокаивал испуганную девушку лет семнадцати, прижимавшую

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87