главное?
– Конечно, – кивнул капитан Гервин. – Магия откликается на наши чувства – бушует, готовая выплеснуться, если мы злимся, может не ответить на зов, если мы расстроены и раздражены.
– То есть, когда я спокоен, мне легче всего ею воспользоваться?
– Ну неужели, и года не прошло, – закатил глаза капитан Гервин. – Но некоторые не хотят достигать спокойствия тренировками. Они полностью отдаются своей стихии, теряя при этом себя. Становятся не только спокойными, но и равнодушными. Они больше не испытывают никаких чувств.
– Ого… – прошептал Кристофер. – Но почему вы сказали, что мне всё достаётся само?
– Да потому что не все маги огня способны становиться живым щитом, Кракен тебя подери, – выругался капитан Гервин. – Некоторые целые обряды проводят, чтобы это сделать, а тебе даже усилий прилагать не надо. Ну неужели вам не рассказывали про магов льда, которые пытались вживить себе лёд в кожу, чтобы им нельзя было нанести никаких ран? Или про знаменитого рыцаря Кхая, который пытался сковать себе сердце, чтобы оставаться беспристрастным ко всему и обрести силу, доселе невиданную?
– Как же надоело! Все постоянно твердят, что я должен что-то знать. – Кристофер так разозлился, что его правая рука вспыхнула неожиданно даже для него. – Я жил на Краю Света с тётушкой и хобгоблинами, а они, знаете ли, не очень осведомлены о таких вещах!
– А ты не злись, – спокойно сказал капитан Гервин. – А то ещё спалишь здесь всё.
Кристофер вздохнул.
– А как это, отдать всего себя стихии? – спросил он чуть погодя. Капитан посмотрел на него исподлобья, и он тут же замахал руками: – Да я просто так интересуюсь, из любопытства!
– Для этого нужен особый обряд, – нехотя ответил капитан. – Ну и заклинание надо сотворить. Раньше оно было в учебниках, но потом Совет принял решение убрать его как особо опасное. Там ещё в конце было что-то вроде: «Стоит завершить творенье ради красоты мгновенья». Какая чушь!
Кристоферу показалось, что он уже где-то это слышал, но не мог вспомнить где.
– Что ты уставился на меня с таким серьёзным лицом? – спросил капитан.
– А можно ли неодушевлённый предмет наделить силой какой-нибудь стихии? – задумчиво произнёс Кристофер. – Например, меч?
Капитан прищурился, будто о чём-то догадался, но сказал лишь:
– Конечно.
– А что, если меч вспыхивает пламенем, когда ему вздумается? – осторожно спросил Кристофер. – Что тогда делать?
– Почему ты спрашиваешь? – склонил голову капитан Гервин. – Тем более это же такой глупый вопрос.
– Почему глупый?
– Любой меч, даже тот, который не вспыхивает пламенем, как ты предположил, – потёр глаз капитан Гервин, – не станет тебя слушаться, пока ты не узнаешь его имя. Или пока не дашь ему имя, если меч сделали именно для тебя.
– Ах, вот оно что… – тихо прошептал Кристофер.
– У тебя рука потухла, – строго сказал капитан Гервин, метнув в него огненный шар. Если бы не быстрота реакции, которую Кристофер приобрёл благодаря тренировкам, страшно даже подумать, чем это могло кончиться для него и его сюртука. Но он успел увернуться.
– Не отвлекайся! – строго сказал капитан.
– Ну почему вы так суровы со мной… – заныл Кристофер, вытягивая руку вперёд. – Я думал, мы друзья…
– С чего бы это? – усмехнулся капитан. – Если я согласился тренировать тебя и пару раз похвалил, это не значит, что мы друзья. Ты просто наглый щенок, с которым мне скоро надоест возиться.
И не успел Кристофер ответить, как тот снова метнул в него огненный шар.
Ветер швырнул Кристоферу снег за шиворот, заставив вынырнуть из воспоминаний. Где-то рядом послышался голос Атоса, который прибежал на крики Маренгони. Кристофер осторожно выглянул из-за сугроба, за которым прятался.
– Полегче, Дэвид, – сказал Атос, поправляя повязку на глазу. – Мы «Удачу» по кусочкам собирали! А ты ногами стучишь, будто хочешь ещё одну дыру пробить!
– Так уж и по кусочкам! – отмахнулся Дэвид. – Всего-то несколько трещин, пара вмятин, одна пробоина да царапины. Ерунда!
– Ну конечно! – возмущённо вздохнул Атос и нахмурился. – Не ты же день и ночь колдовал, чтобы восстановить корабль! Ты же только бороду поджигать умеешь!
– Ты у меня сейчас договоришься, – прошипел Дэвид.
Кристофера вдруг кто-то ткнул в бок. Он обернулся и глазам своим не поверил.
Перед ним стоял Саймон – бледный, исхудавший, не похожий на себя. Рубаха стала ему велика, поэтому он надел поверх длинный жилет из чёрной кожи, а сверху накинул плащ, который у горла был подвязан красной лентой. Раньше Кристофер у него такого плаща не видел – наверное, кто-то из пиратов поделился. Цвет чем-то напоминал чешуйки Лилу, которую Кристофер тоже видел теперь изредка – и только по ночам, когда она кружила над кораблём.
– Саймон? Ты… ты больше не сидишь в каюте? – растерянно бормотал Кристофер.
После того, как Саймон узнал, что его мать умерла, он будто помутился рассудком. Дэвид сказал, что у него началась болтливая горячка. Он всё время смотрел в стену и что-то шептал, ведя увлекательный, запутанный диалог… с самим собой. А ещё он отказывался от еды, мало пил и перестал выходить из каюты.
Вечерами леди Катарина читала ему истории о жителях Пустыни Иллюзий, о специях, которые там добывают, о волшебных песках… Но Саймон как будто её не слышал.
Наконец капитан Гервин решил поговорить с ним, и, к удивлению Кристофера и всей команды, Саймон опомнился и перестал таращиться в стену. Но он замолчал. Совсем. Он и раньше болтливостью не отличался, а теперь Кристофер опасался, что тот и вовсе разучится разговаривать.
Капитан запретил беспокоить Саймона, сказав, что тому нужно время. Но Кристофер, несмотря на запрет, всё равно навещал друга и пытался разговорить. Однажды, когда он пришёл к нему, на кровати была записка. Всего четыре слова: «Отставь меня в покое».
Кристофер не обиделся, он всё понимал.
Поэтому видеть Саймона на палубе было странно… Удивительно. Невероятно!
– Как ты?.. Как ты себя чувствуешь? – тараторил он.
– Ой, Клин!.. – поморщился Саймон. – Столько слов за такой короткий промежуток времени…
Кристофер закатил глаза.
– Смотрю, сарказм ты не растерял, – хмуро заметил он.
– Не так просто его потерять. – Саймон слабо улыбнулся. – Ну, а со мной… со мной почти всё в порядке.
– Да уж, вижу, господин Скелет, – отозвался Кристофер, окинув его взглядом. Он только сейчас заметил, что волосы Саймона торчат во все стороны, будто кто-то стриг их в темноте и как попало. Похоже, Саймон сделал это сам – не глядя в зеркало.
Заметив взгляд Кристофера, он сказал:
– Оброс сильно, пришлось подстричься.
«Жаль, Марта этого не видит», – подумал Кристофер, а вслух произнёс:
– Скажи честно, как ты себя на самом деле чувствуешь?
– Да что ты привязался! – Саймон
