в замок, — говорит Осколок.
Ну, очевидно. Я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
— Поскольку их численность ограничена, сомневаюсь, что они оставят стражу, — предполагает Оландон. — Они будут искать и подавлять.
— Нам нужно больше информации, — говорит Осколок.
— Войти, собрать информацию, — огрызаюсь я. — Понятно.
Я поворачиваюсь на пятках и ухожу, не дожидаясь, чтобы проверить за мной ли остальные.
Мои ноги скользят в сторону замка по мощёной дорожке. Что, если я ошибаюсь? Что, если я оставила Джована в одиночку сражаться с армией моей матери? Сначала на Брум обрушится дождь стрел, затем две армии столкнутся, и начнётся настоящее кровопролитие. Сколько сотен людей погибнет? Что, если я неправильно оценила стратегию дяди Кассия? Моё сердце заколотилось в груди от всех этих опасений. Мои колени подгибаются. Смогу ли я вынести жизнь, если Джован умрёт?
Я смутно различаю дом Санджея и Фионы. Фионы там нет. Все беспомощные члены ассамблеи находятся в замке. Я издаю громкий стон, вспоминая, что моя подруга беременна. Этот звук привлекает обеспокоенный взгляд Вьюги слева от меня. Бедный Санджей, наверное, сходит с ума.
Пока мы приближаемся к замковой решётке, мои глаза оценивают окружающую обстановку. Ничего необычного, кроме того, что ворота открыты, хотя должны быть закрыты. Где все тела?
— Брат, — спрашиваю я, доверяя его зрению, хотя моя вуаль снята.
— Путь чист, — отвечает он, ничуть не запыхавшись.
Я продвигаюсь вперёд, сохраняя ровный темп, замедляясь лишь по мере того, как поднимаюсь по гигантской лестнице к входу.
Одна из тяжёлых дверей приоткрыта.
— Что насчёт псарни? — шепчет Вьюга, предлагая альтернативный маршрут.
Малир жестом указывает Льду и Рону, которые отходят в сторону, чтобы проверить этот путь.
Через пару минут они приседают рядом со мной. Каура и Лео рысью бегут за ними.
Каура оставляет Рона и садится рядом со мной. Я рассеянно глажу её, нетерпеливо поглядывая на двух мужчин.
— Дверь псарни открыта, но двери на второй этаж и в главный коридор заблокированы. Должно быть, они поставили что-то с другой стороны, — отрывисто сообщает Рон, глядя на Лео.
Я прислоняюсь спиной к камню замка и наклоняюсь вперёд, чтобы заглянуть сквозь вход. Я подаю сигнал Льду, и он бросается в полумрак коридора. Остальные быстро следуют его примеру, а Малир движется сзади.
Замок устрашающе тих.
— Что-то не так, — говорит Санджей, повторяя мои мысли.
Не слышно писка детей, не слышно смеха женщин. Нет ни лязга, ни криков, ни звона разбитых тарелок и бокалов. Нет ни единого звука, к которому я привыкла за последние полперемены.
— В обеденный зал? — спрашиваю я Оландона.
Он это обдумывает.
— Или туда, или на тренировочный двор.
— В обеденном зале только один вход, — шепчу я. — Легче охранять и защищать, чем двор.
Рядом с тронным столом есть зал заседаний, но он не связан с остальной частью замка. Насколько я знаю, не связан.
Мы движемся шагом к сердцу замка, каждый мужчина в группе напряжён и готов к битве. Я вздрагиваю от скрипа ногтей Кауры по камню. Тяжёлые шаги Санджея звучат как падающие кирпичи. Но я прощаю его рассеянность, видя, как напряжены его глаза.
В поле зрения вырисовывается арочный проход. Без охраны. Пятеро дозорных лежат без движения, их позы неестественны и согнуты. Зияющие раны подтверждают их смерть. Малир быстро осматривает их на предмет признаков жизни. Командир смотрит прямо на меня, серьёзно покачивая головой.
Я осматриваю пространство в поисках других тел. По моим подсчётам, здесь должен быть ещё пятьдесят один человек.
Я делаю осторожные шаги в сторону арочного проёма. Почему-то мне вспоминается, как я впервые прошла здесь, расстроившись из-за слишком толстых стен, которые не позволяли разглядеть трон снаружи. С тех пор я узнала, что это было сделано для защиты. Так что убийца не мог выстрелить в Короля из коридора, но это означало, что теперь мне придётся полагаться на свой слух. К этому я уже привыкла. Мы задерживаем дыхание, напрягая все силы, чтобы услышать хоть что-то, хоть что-нибудь, чтобы сказать нам, что наша семья по-прежнему жива.
Хныканье ребёнка.
Я подношу дрожащий кулак ко рту и бросаю на Санджея полный надежды взгляд. Мой мозг мечется в поисках какого-нибудь плана. Нам нужно знать, во что именно мы ввязываемся, но очень высока вероятность того, что в попытке заглянуть через вход для ястребов, нас заметят по пути на крышу. И кто знает, кто погибнет, пока мы будем тратить время, пытаясь получить лучший обзор?
Я предлагаю остальным отступить в разветвляющийся коридор.
— Я пойду первой, — говорю я. — Нам нужно узнать больше, прежде чем вступать с ними в бой. Я войду одна. Слушайте внимательно, что я говорю, я постараюсь передать любую информацию, которую смогу, не вызывая их подозрений. Если их будет слишком много, вам нужно будет придумать другой план. Возможно, Элиту можно будет выманить на тренировочный двор и там пристрелить.
Малир сглатывает.
— Король снимет с меня голову, если я позволю тебе войти одной.
Я невесело ухмыляюсь.
— Малир, ты видел меня в драке. Ты знаешь, что Джован доверяет моим суждениям. И скоро ты ко мне присоединишься. Мы сохраним элемент неожиданности.
Он узнаёт в моих словах приказ и коротко кивает. Я достаю свою вуаль из-под туники и встряхиваю её.
— Со своей вуалью ты ничего не увидишь, — говорит Оландон.
— Это не будет проблемой, — отвечаю я. — Я должна войти в вуали, иначе они сразу же убьют меня. Будьте готовы. Без сомнений это закончится кровопролитием.
Я смотрю в глаза мужчин, все они верные друзья.
Напоследок я смотрю на Оландона.
— В твоих глазах огонь, братец, — замечаю я с мрачной улыбкой.
— И лёд в твоих, — отвечает он.
Я киваю остальным и накидываю вуаль на голову. Мне нужно задержать Элиту, чтобы получить у них информацию. Вид Татумы заставит их остановиться.
— Ждите моей команды, если только они не убьют меня сразу же, — инструктирую я.
— Будь аккуратна, девчушка, — говорит Лёд.
Я выпрямляюсь, моргаю, пока не получается различить угол зала, в котором мы сгрудились. Затем, оставив мужчин позади себя, мягкими шагами направляюсь к арке. Я думаю о том, что ждёт меня по ту сторону, и моё тело начинает гудеть.
Я Татума Осолиса, и я собираюсь защитить своих врагов от моего народа.
Я прохожу под массивным изогнутым входом в обеденный зал. Плечи прямые, шаги размеренные. Мои органы чувств сосредоточены. Мои уши улавливают вздохи и крики большой группы людей. Звук высокий. Это кричат женщины или дети. В моих костях поселяется облегчение. По крайней мере, кто-то ещё сохранил жизнь. Звуки доносятся
