мастера абсолюта и его брезгливый взгляд, Хартальф нервно повел плечами. Нет уж, связываться с этим ходячим кошмаром глупо, его отношение к делу Света полностью понятно. Очередной соблазнившийся силой Тьмы глупец. Святые боги, ну почему они все так слепы⁈ А единственному зрячему, пытающемуся указать им правильный путь, уводящий от пропасти, не дают этого сделать. Мешают всеми силами.
— Ты что-то говорил о сборах простых семей, не аристократов? — хрипло спросил директор. — Этим-то что не так?
— Как выяснилось, очень многие не принимали твоих идей, именно благодаря этому паскуда Ройсен иоказался избран, — скривился Саммер. — Ты думал, его аристо избрали? Как бы не так! Вот эти вот незаметные клерки, ремесленникии булочники, привыкшие к своим дурацким традициям. Они не выставлялись, они просто не принимали твоих идей и голосовали против них на выборах. Поэтому наш кандидат не прошел, апрошел Ройсен, уже нагадивший нам так, как никто другой. Ты, наверное, хочешь, спросить, как не допустить ухода обывателей?
— Да!
— Не советую этого делать. Или получишь бессмысленный и беспощадный бунт. Я сам не знал до недавних пор, как, оказывается, простые маги ненавидят наши нововведения и нас самих. Да-да, ненавидят, не удивляйся! Особенно людей выбешивает то, что целители без запрещенных ныне темных практик не могут вылечить девять десятых того, что легко лечили раньше, и их родные умирают. Хотя могли бы жить. В их смерти винят тебя. Да и правы они, если разобраться, это твои неумные запреты убили этих больных. Вот какого Мордреда тебе понадобилось трогать медицину? Не пойму!
— Да как же до них не доходит, что есть вещи, которые просто нельзя использовать⁈ — схватившись за голову, простонал Хартальф. — Что никакие спасенные жизни не оправдывают их использования!
— И ты в это действительно веришь? — изумленно посмотрел на него Саммер. — Мерлин, с кем я связался? Да пойми ты, что даже если ты прав, простому Джону или Смиту ты никогда этого не докажешь! Он знает одно: его любимая Мэри могла бы жить, но она умерла потому, что ты запретил метод лечения, способный ее спасти. И в его глазах ты всегда будешь убийцей! Неужели мастер абсолюта был прав, и ты действительно фанатик?
— Даже ты не понимаешь… — с тоской протянул директор. — Но не имеет значения, уход обывателей нужно остановить. Пусть лучше ненавидят меня, Свет, законы, правительство, но будут ограничены в знаниях и возможностях. Они должны оставаться в рамках, которые я установил!
— Зачем тебе это? — непонимающе уставился на него мапс.
— А то ты не понимаешь. Если в школе Нестерова преподают такие монстры, то ты представляешь, кого они там вырастят? И если дети умерших из-за запретов темных искусств магов обучатся там, то не захотят ли они нам отомстить? А Нестеров охотно позволит им пройти на Альбион. Что тогда? Ты представляешь себе хотя бы пару сотен боевиков такого уровня? И что они сделают со страной? С нами и нашими сторонниками?
— Наконец-то я понял смысл твоих запретов! Ты хочешь, чтобы у тебя не осталось достойных соперников, а только ни на что не годные слабаки. Что ж, это я вполне могу понять и принять. Но все равно считаю, что ты ошибаешься.
— Думай, что хочешь, — устало произнес Хартальф. — Но ты со мной?
— Я бы очень хотел сказать нет, — недовольно скривился Саммер, — Ты перешел грань разумного. Но я слишком многим с тобой повязан. И если проиграешь ты, то меня точно прибьют. Так что деваться мне некуда. Я с тобой, пусть и от безысходности.
Директор исподлобья посмотрел на старого подельника, понимая, что его вскоре придется убирать. Слишком о многом догадался. Слишком многое не понимает и не принимает. Но пока еще полезен. Надо подождать и приглядеть за ним, чтобы не натворил чего лишнего. И, отбросив несвоевременные мысли, Хартальф погрузился в обсуждение того, как не позволить большинству традиционалистов покинуть страну. Они должны принять его идеи! И примут. В любом случае примут.
* * *
На большом прозекторском столе, разделенном на зоны разного цвета, лежали кучи мертвой плоти. Кости, печень, хрящи, сухожилия, жгуты мышц, сердца, печень, желудки и другие внутренние органы. Самые разные. На первый взгляд они казались человеческими, но на самом деле являлись искусственными некроконструктами, учебными пособиями, созданными мастерами для учеников школы «Доверие». Однако у неподготовленного человека все это вызвало бы тошноту, а то и рвоту. Вот только неподготовленных в прозекторской не было, ученики некромантов свое давно уже отблевали и отплевали, они привыкли ко всему и сейчас деловито отбирали кто горсть глаз, кто селезенку, кто кучку кишок. Им предстоял экзамен по создание простых, но полноффункциональных некроконструктов, и выставить себя неумехов в глазах наставников не хотел никто.
Маша Старцева озабоченно рылась в куче сердец, но никак не могла подобрать нужное, все они были слишком большими, для ее планов не подходящими. Кровь на руках девушку давно не смущала — привыкла. Эх, похоже придется уменьшать, самые маленькие успели разобрать другие ученики, тоже не стремившиеся создавать конструкты в человеческий рост. Ладно, ничего страшного, «плавить» плоть, лепя из нее все, что нужно, она уже умела. Не на уровне мастера, конечно, до этого еще расти и расти, но умела.
Вспомнив свое первое впечатление от уроков некромантии, девушка тихо хихикнула в кулачок. Визжала, как последняя дура, увидев прозекторский стол с мертвецом. Трудно сказать, где его раздобыл профессор Маор, кажется, притащил с собой из похода в Гелар. Но тогда еще единственной своей ученицей профессор занялся всерьез, недовольно ворча, что некромантия — это вам вам не фунт сыра, и к ней следует относиться серьезно. Особенно в совмещении с даром светлой целительницы. Оба дара, темный и светлый, не должны мешать другу, наоборот, они обязаны работать в связке, как единое целое. И его, как наставника, задача этого добиться. Маша не сразу успокоилась и смогла вслушаться в объяснения профессора. К счастью он настолько хорошо умел рассказывать, что девушка вскоре забыла обо всем и слушала лекцию о началах некромантии, раскрыв рот от восторга перед открывающимися перспективами.
Покосившись на Игоря Сокольникова, среднего роста плотного блондина со станции «Немезида», Маша подумала, что стоит затащить его в постель. Или не стоит? Трудно сказать. Пока что она нацелилась на другого соученика, Кайена Нораго с Араны, вечно хмурого высокого парня, который давно исподтишка посматривал на нее, но никаких шагов навстречу
