По совокупности всех подарков от потомков сейчас у нас имеется: тысяча комплектов индивидуальной тактической связи. Гарнитуры с дополнительными блоками, которые можно положить в разгрузку, уверенно держат связь до семи километров…
— Подумали, сколько будем оставлять для себя?
— Так точно. С учётом дополнительного набора в ряды «Алых беретов» и для наших внутренних нужд получается сто пятьдесят комплектов.
— Маловато… лучше зарезервируй двести, с учётом возможных поломок. Остальные передадим через руководство Комитета.
— Так точно.
— Давай дальше.
— Не летальное оружие — сто сорок пистолетов марки «Защитник ПКТ-226»[56]. К нему около двадцати тысяч пуль, четыре устройства снаряжения патронов и пятьдесят наборов для чистки оружия. По нашему со Звонцовым мнению их все нужно оставить для «Алых беретов».
— Нет, пять комплектов отдадим для тиражирования.
— Понял. Дальше идёт несколько образцов огнестрельного оружия для частей специального назначения… обвес, амуниция…
— Их сразу на вынос, — усмехнулся полковник. — Пусть ими занимаются компетентные службы. И нам меньше головной боли.
— Ещё тот самый комплекс С-650М. Товарищ полковник, нам его правильно не установить. Подключить Соколов сможет, да и Анфиса окажет помощь, но вот всё в точности расположить… — Колыванов покачал головой.
— Приедет наше руководство, доложу и попрошу помощи. Что ещё?
— Остальное — это вычислительная техника, медицинское оборудование и базы данных, точнее — знания по разным направления науки и техники. Мы их отсортировали…
— Посмотри, что может пригодиться здесь, на месте. Насколько я понял, некоторые беженцы вполне себе профессионалы, так что оставим пальму первенства открытий и патентов им. Остальное… остальное без визы Крючкова я не смогу распределить.
— Идеальный вариант — дать ему два шлема и два ноутбука, и пусть сами организовывают негласный центр обучения.
— Нельзя этого делать, — покачал головой Остапов. — Иначе это станет секретом Полишинеля. Нужно ещё одно здание… идеально — бывшая школа, где можно будет разместить по классам все направления обучения.
— А охрана такого комплекса? — удивился Колыванов.
— А вот тут у нас всплывает новая задача: добиться у руководства нового статуса «Алых беретов». Причём, с возможностью их обучения. Чтобы знали многое без всяких институтов, могли правильно расставить акценты и быстро принять верное решение. Иванов уже раз провёл эксперимент над девочкой примерно их возраста. Знаешь что получилось?
— Никак нет.
— Девочка умом превратилась в девушку лет 20–25. Не глядя на неё, при общении создаётся именно такое впечатление. Поэтому буду выходить на руководство с вопросом о таком обучении. Ты пойми, теперь эти парни и девушки уже наши навсегда. Они кое-что видели, кое-что слышали, принимали участие в одной крупной операции.
— Но возраст, товарищ полковник…
— Физический — да, но не умственный, — возразил ему тот. — А руководству всё равно, сколько тебе лет — можешь выполнять поставленную задачу, значит, годен к службе. У них перспектива вообще два года отслужить сейчас, а потом потихоньку расти вверх, получая офицерские звания. К тридцати у них столько опыта наберётся… Ладно, проехали. Давай дальше, что там у нас по мелочи осталось?
* * *
Химзавод гудел. Как и предрекал Филиппов, утром в понедельник сошлись в своеобразном коллоквиуме «Кащей Бессмертный» и «Василиса Премудрая». Нет, ни огненных молний, ни снежных вихрей или шквалистого ветра не было, просто соприкоснулись две разные школы химии, и перед подчинёнными предстало множество разных примеров получения новых веществ, которые по достоинству оценили все — от директора до рядового химика. Хмыля и Морозова, сразу после «битвы титанов», дошли до кабинета директора, где Георгий Михайлович передал все ключи от своих производственных закромов и заметил, что оставляет завод в надёжных руках — такого опытного химика вообще нечасто встретишь, а то, что она пришла на Рябиновский химзавод — небывалая удача для Геннадия Николаевича.
Часом позже состоялось знакомство главы НПО «Гефест» и Василисы Андреевны. Собственно, она сама стала инициатором этой встречи, сразу заметив конвейер, на котором активно шло изготовление ножных протезов из нового вида полиуретана. С минуту она оценивала Родиона и Анжелу, а потом спросил в лоб:
— Вы тоже «филины»?
— Можно и так сказать, — усмехнулся Громов.
— А что не так?
— Я-то — да, а вот Анжеле пришлось уходить в этот мир вместе с братом, спасаясь от вооружённой погони.
Через несколько минут они уже пили чай, делясь опытом жизни в этом мире. Громов вкратце рассказал о своих планах, в чём нашёл полное понимание и поддержку новоиспечённого главного технолога химзавода.
* * *
На местной трикотажной фабрике в тот момент происходили совершенно немыслимые события. Как только Вишневская и Мартынова пришли на предприятие узнать о состоянии дел с заказом тканей, их не пустили на фабрику. Через некоторое время к ним присоединились Клавдия Суркова и Зоя Карасёва, которых также не пускали не только на территорию предприятия, но и в заводоуправление. Однако Оля, Клава и Зоя не были бы закадычными подругами, если не смогли бы решить эту проблему. Ольга попросила позвонить якобы мужу, а на деле самому полковнику Остапову. И пусть в очень сжатой форме, но озвучила все нагрянувшие проблемы. Конечно, у неё отобрали трубку телефона, но маховик проблем для директора трикотажной фабрики закрутился с бешеной скоростью.
Ровно через десять минут на фабрику прибыл сам полковник и с ним отделение чекистов. Под угрозой применения оружия, они повязали местный ВОХР, а потом прошли к кабинету директора. Тот забаррикадировался внутри своего кабинета лишь символически — под напором нескольких сотрудников дверь рухнула, а потом и мир рухнул для него. Александр Петрович в довольно жёсткой форме вызвал сотрудников ОБХСС, а спустя полчаса они уже уводили в наручниках теперь уже бывшего директора трикотажной фабрики.
Дальше в дело вступила предрик Рябиновска. По её указанию было собрано чрезвычайное заседание партийного бюро, на котором виновника саботажа без лишних сантиментов лишили партбилета и уведомили об этом не только ОБХСС, но и парторга предприятия.
В итоге фабрика осталась ни с чем. Подруги — Оля, Клава и Зоя, смекнули, что
