Книга Терракотовые сестры - Людмила Коротич

Кудрявый большеносый мужчина средних лет, с характерным животом, в ярких пляжных шортах – типичный представитель избранного народа, коих здесь пруд пруди, но все же меньше, чем туристов, – осторожно, но крепко вел Машу за локоть. Густой рассол Мертвого моря его ноги выталкивал, за ее колени цеплялся. Пышнотелые бывшие красавицы, занятые собой и своими чадами, даже оторвались от активного воспитания своих разновозрастных чад и домочадцев, чтобы посмотреть на странную девицу, вздумавшую купаться в армейском комбинезоне. И что мальчик нашел в этой девочке? Куда его мама смотрит? Но Казаковой было все равно. Мозг автоматически отмечал окружающие детали, но на эмоции сил уже не оставалось. Маша понимала, но не больше. Она выбралась. За ней никто не последовал. Здесь ее почему-то встречали. Это не Баскунчак.

– Вы почему так долго? – то ли упрек, то ли забота в голосе. Но какой чистый русский язык. И все вокруг говорят тоже по-русски. – Вас тут уже заждались. Рабби Мэтр должен лететь самолетом сегодня в Рейкьявик, затем в Россию, но сначала надо решить вопросы с вами и почтенной Мириам. А вы так долго! Садитесь же скорее, госпожа, и поедем.

Встречающий сделал кому-то знак, и тут же маленький паркетный джип, хулигански распугивая отдыхающих, подкатил к самой кромке воды.

– Садитесь, переодеться и поспать сможете по дороге, – водитель был удивительно похож на седоусого бербера, с которым Маша рассталась несколько минут назад. Только моложе и лакированнее, что ли. Слишком чистый и ухоженный. – Правда, тут ехать недалеко.

Маше многого и не надо было. Она даже переодеваться не стала. Заснула душным сном без сновидений сразу же, как только тронулась машина. Последней сознательной мыслью сверкнуло: «Я их понимаю, потому что на руке браслет-переводчик».

Переодеться все же пришлось. В израильский госпиталь, где все таблички предупредительно написаны на четырех языках, в грязной одежде не пропустили. Бюрократия убедила Казакову лучше любого другого доказательства, что она в своем родном мире. Хоть и не дома.

В палате, куда ее препроводили, находились трое. Двое мужчин и маленькая сухонькая женщина. Она лежала на кровати, опутанная трубками и проводами. Закрытые глаза, почти не видно дыхания. Лицо женщины показалось Маше знакомым, осталось только вспомнить подробности. Один из мужчин, постарше и попроще, сидел на краю кровати больной и держал ее за руку. Второй, высокий, крупный с бугристыми мышцами, которые не скрывал даже дорогой классический костюм с зеленоватым отливом, стоял у окна и смотрел на улицу, с удовольствием, надо отметить.

Все вокруг было уставлено цветами и зеленью. Рядом, в изголовье, журчал маленький фонтан. Не палата, а лесная поляна, подумалось Маше.

– Равви? – Провожатый с почтением поклонился. – Она доставлена. Можно войти? – Тут же он скрылся за дверью, а мужчины смотрели на Казакову. Изучающе.

«Что-то не так с глазами у второго. Они, похоже, желтые, – отметила по журналистской привычке девушка. И тут же улыбнулась: – Начинаю оживать».

Ее улыбка сломала лед. Желтоглазый достал из нагрудного кармана темные очки и надел, чтоб не смущать девушку. Второй, седой, с нежностью, большей, чем просто осторожность, уложил руку больной на постель и встал для приветствия.

– Подожди, глава, – остановил его желтоглазый, – твои объяснения займут слишком много времени.

В мгновение ока он оказался перед девушкой и прикоснулся к ее лбу. Холеная на вид рука его оказалась шершавой и сухой, как кожа ящерицы.

И тут же в сознании Казаковой словно разбились тысячи калейдоскопов. И из их осколков сложились картины, каждую из которых не опишет и книга в две сотни страниц. Упорядоченное, его законы, боги, жители, битвы, люди и герои, враги и друзья, альянсы и предательства, закрытые миры и силы Хаоса. История одной маленькой хранительницы, которая, потеряв все, получила за верность второй шанс и ношу новых страданий и испытаний. История ее сына и его смерти. Орден Равновесия и его борьба. Мириам, Кали, Мэй, Говард. Их дар, их способности и зов крови иных миров. История Маши.

Разноцветные осколки скручивались в огненные нити, и все они сейчас тянулись к Машиному сознанию, сплетались в толстый яркий канат знаний и ответов. А сам он пылал вопросом: «Ты станешь в пролом? Ты возьмешься поддержать обессиленные руки? Ты послушаешь голос крови?»

– Да, – ответила Маша. – Еще неделю назад я сомневалась бы и думала. Сейчас – да. Просто да. А я теперь могу спросить?

– Три вопроса, как обычно, – пошутил Мэтр. – А то я опоздаю на самолет.

– Если мой отец погиб здесь, то как он оказался на Альтерре, да еще и в образе дэва?

– Мириам его очень любила и не отпустила даже в посмертии, силой материнской любви он и не умер, пока ты не избавила его от мук. – Равви, похоже, тоже был в курсе всего.

– Масада на Аррете устояла?

– Да. – Это уже желтоглазый великан подал голос. – Козлоногие ее попортили, но их слишком мало пробилось в этот мир. Осажденным удалось добить тварей по одной. Фархад погиб. Твоя сестра пытается найти средства оживить его, вспомнив про опыты Франкенштейна. И держит оборону вашего закрытого мира на внешнем рубеже Упорядоченного.

– А Мэй?

– В ее ведомстве граница магии внутри вашей тройственной системы. Сидит у ворот моря с мечом справедливости в руках. Такая же прекрасная и бессмертная, как героини ее любимых китайских легенд.

– Я их еще увижу?

– Это четвертый вопрос. Теперь ты ответь: как стоящей между мирами хранительнице со смешанной кровью, своей для Терры и Упорядоченного, тебе известна причина закрытости вашего мира?

Казакова задумчиво посмотрела в окно, а потом спросила у Мэтра:

– Это Иерусалим, да? В какой стороне Старый город?

– Там, – рукой указал равви.

Больше говорить она не стала. Ей, дерзкой в бабушку, показалось забавным, что никто из великих мужей и существ здесь не догадался об элементарном. Это же как воздух: пока дышишь – не замечаешь, а побудь без него – почувствуешь, как много он значит.

– Ладно, – прервал молчание Орлангур. – Я покидаю вас, формальности вы уладите сами.

– Конечно, что может быть естественнее, чем русская внучка, переехавшая на постоянное место жительства в Израиль ухаживать за своей больной бабушкой. С вашей мамой будет посложнее, но, как гласит еврейская мудрость: «Если проблему можно решить с помощью денег, то это не проблема, это расходы». И еще, Мария, не уходите от Мертвого моря больше чем на сто километров. А то иврит вам придется учить по-настоящему: браслет дальше не действует, поверьте специалисту.