— Да. Только давай уберёмся от этого места подальше, — игриво улыбаюсь своему супругу. И тут же взвизгиваю, когда он неожиданно подхватывает меня и хлопает по попе. Мои ноги сразу обхватывают его талию, а пальцы зарываются в волосы на затылке. Прокладываю дорожку из лёгких поцелуев по щеке и шее и утыкаюсь ему в плечо. Дышу им.
Поднимаю глаза, чтобы в последний раз окинуть взглядом дом, который так и остался Стасу чужим, и замечаю в окне на первом этаже женскую фигуру в белом платье. Она смотрит на нас. Мне не видно, какие эмоции отражаются на её лице, но она не прячется и не отворачивается, когда ловит мой взгляд.
Я не говорю Стасу, что его мама провожает нас, боясь снова вселить в него напрасную надежду. Но теперь, эта надежда забирается в моё сердце. Как бы то ни было, мы сделали всё, что в наших силах. Теперь очередь за ними. У них ещё есть шанс вернуть себе сына. И думаю, он будет у них всегда.
Стас.
Десять лет спустя.
В поисках своего телефона поднимаюсь по старой деревянной лестнице на второй этаж. Одна ступенька поскрипывает. Останавливаюсь и осматриваю её. Дерево немного усохло, и на месте стыка ступеней образовался зазор. Делаю в голове пометку разобраться с этим вопросом. Я люблю этот дом. Дом, в котором прошла моя юность. Место, где я однажды стал самым счастливым человеком. Поэтому я трепетно отношусь к каждой его детали, стараюсь поддерживать в наилучшем состоянии.
Заглядываю в маленькую спальню, что сделал из пустого помещения. Раньше здесь было что-то вроде кладовки, где хранилась моя одежда, спортивный инвентарь и разная мальчиковая ерунда. Комната настолько маленькая, что в неё поместились лишь двуспальная кровать и небольшой комод. Сканирую аккуратно заправленную постель и деревянную поверхность комода. Телефона нет. Что за чертовщина творится в этом доме!
Уже хочу спуститься вниз и ещё раз осмотреть первый этаж, как слышу едва уловимую детскую музыку из моей бывшей комнаты и захожу внутрь. И что я вижу?! На полу стоит открытая и довольно большая прямоугольная коробка из коричневого гофрированного картона, откуда и доносится: «А кто такие фиксики, большой-большой секрет!» С улыбкой опускаюсь на корточки и заглядываю в неё.
В одной из стенок коробки вырезано отверстие. В получившемся окошке торчит мой телефон, который транслирует любимый мультфильм моего сына: «Фиксики». Но это ещё не всё! Половину коробки занимают ряды маленьких скамеек, склеенные из такого же картона. На них сидят мини-фигурки Лего и смотрят на импровизированный экран. Ряды располагаются, как и положено под углом, словно в настоящем кинотеатре. Здесь есть даже маленькие дверцы входа и запасного выхода, который обозначен зелёным цветом. Ну, что сказать! Мой ребёнок не в первый раз удивляет меня своей неуёмной фантазией. Не смею нарушать текущий киносеанс и оставляю всё, как есть.
Подхожу к большому столу у окна. На одной его половине творится хаос. Чего здесь только нет. Карандаши, фломастеры, краски, несколько видов клея, пластилин. Какие-то проводки, шнурки, верёвочки и проволока. Бумага, картон, маленькие коробочки, разбросанные детальки Лего, деревяшки разных форм и размеров. Нашему сыну Матвею всего пять лет, но он мастерски, для своего возраста, управляется со всеми этими штуками. С того момента, как он научился ходить, его любопытный нос побывал во всех местах нашего, да и не только, дома. А когда научился говорить, заваливал всех вокруг миллионами детских «почему?». Чем старше становился Матвей, тем серьёзнее были его вопросы, на которые даже не каждый взрослый знает ответ. Но это не удивительно, любопытство передалось ему вместе с генами его матери. Внешне же наш мальчик похож на нас обоих: тёмные волосы, как у меня, мягкие черты лица и пронзительные серые глаза, как у Аси. .Ч.и.т.а.й. н.а. К.н.и.г.о.е. д…н.е.т.
Вторая половина стола в идеальном порядке. Каждая вещь на ней лежит на своём месте. В основном это сборники живописи, художественные альбомы, книги и учебники по рисованию. Несколько коробок профессиональных карандашей разного типа. Стопки разнообразной бумаги для рисования и ещё масса приспособлений для графики. Я и сам порой балуюсь этим видом творчества, мне нравится смотреть, как из-под грифеля карандаша появляются сначала неловкие линии, которые потом превращаются в задуманный образ. Но всё это богатство принадлежит нашему старшему сыну, Ивану. Он появился на свет девять лет назад, десятого ноября. И стал самым лучшим подарком в мой двадцать седьмой день рождения.
Ванька моя копия. У него абсолютно такие же тёмные завитки на голове, карие глаза, заострённый носик, даже родинка на щеке почти в том же самом месте, как и у меня. Иногда у меня полное ощущение, что я смотрюсь в какое-то волшебное зеркало, которое показывает мне меня ребёнка. По характеру наш первенец очень вдумчивый, спокойный. Все его действия всегда неспешны, обдуманы, рациональны. Даже не знаю от кого из нас он взял это. Хотя, возможно ото всех по чуть-чуть. Ведь с его воспитанием помогали все близкие и родные. Ася родила, только-только перейдя на шестой курс, а я был всего лишь на втором. Никто из нас не решился взять академический отпуск, хотя я был к этому готов. Но, благодаря всей нашей семье мы справились с трудностями, не прерывая обучения.
Перевожу взгляд на двухъярусную кровать, что теперь стоит на месте моей подростковой односпальной. По ней тоже можно понять кто из детей, где спит. На нижнем ярусе такой же хаос, как и на половине стола Матвея. Замечаю среди вороха сбитой постели маленькую белую книжечку. Беру в руки и округляю глаза: Инструкция по эксплуатации газового котла.
— Ну, уж нет, парень. Это для тебя точно рановато. — Запихиваю инструкцию повыше и подальше в единственный стоящий здесь шкаф. Однажды я уже заставал сына за изучением внутренностей нашей кофемашины. С нас пока хватит его детских изысканий.
Заправляю спальное место младшего сына. Смотрю на идеально прибранный верхний ярус, а потом на стену, увешенную карандашными портретами. Когда мы поняли, что Ванька хочет рисовать, не сомневаясь ни секунды, отвели его в ИЗО-студию. А сейчас он успешно учится в художественной школе и показывает изумительные результаты. Да, вот они, красуются на стене. Как отец, я всегда хотел, чтобы мои дети нашли свой собственный путь. Я не собирался подстраивать их жизнь под свои мечты. Ведь у каждого человека
