оставить след. Это вам любой охотник скажет.
Туман почти не мешал. Я просто шел от капли к капле, а когда следы исчезали, делал круг, пока не натыкался на очередное черное пятно. Козоеды сначала двигались по тропинке, потом свернули в кусты. Тут дело пошло проще — можно было смотреть не под ноги, а на обломанные ветки. Я спустился в ложбину, поднялся на пригорок, перебрался через овраг. Капли исчезли — наверное, кровь вся стекла. Зато рассвело, и теперь я видел нахоженную тропинку — тоненькую и почти незаметную. Не знаешь, что ищешь — и внимания не обратишь. Я просто шел по ней, послушно повторяя все изгибы и заячьи петли, шел и шел, пока не уткнулся в здоровенный тис. Дерево нависло над норой, раскорячившись корнями, как присевшая помочиться старуха. Тропинка, сделав последний изгиб, ныряла во влажную холодную тьму. Я наклонился и отцепил от коры клочок жесткой белой шерсти, провонявший дерьмом и дымом.
Отлично.
Козоедов я нашел. Теперь нужно придумать, что с ними делать.
И я придумал.
Глава 53, в которой Марк реализует стратегию
— Сэр Уильям, у вас есть минута?
— Да, Денфорд. Я слушаю, — судя по тоскливой роже, ничего хорошего сморчок от меня не ожидал. А зря!
— Крестьяне утверждают, что видели странное животное неподалеку от деревни. Я выследил зверя. Полагаю, что вы должны на него посмотреть.
Брови у сморчка поползли вверх, остановившись где-то посередине лба.
— Вы полагаете? Что я должен?
— Да, милорд.
— Я должен тащиться в какую-то грязную деревню только для того, чтобы посмотреть на животное? На городской ярмарке их, получается, недостаточно?
— Ну что вы, милорд. Я знаю, что у вас нет на это времени. Я нарисовал зверя. Вот, — я протянул лист бумаги.
Над рисунком я корпел полночи. Бумаги извел на половину месячной платы, руки в угле по локоть измазал. И котту. И морду. И волосы. Зато зверюга получилась что надо. Почти как живая.
— Да это же малый пещерный дракон! Вы уверены, что животное выглядело именно так?
— Конечно, милорд. Я хорошо его разглядел. Серый чешуйчатый гад, размером с теленка, не больше.
Естественно, разглядел. У Вилл в книге. На картинке. Прав был отец Гуго — книжные премудрости весьма полезны. Зря я его не слушал — великого ума человек был.
Сморчок смотрел на рисунок, как ребенок — на медовые соты. Чуть ли не облизывался. И тоска с рожи куда-то делась. Все же люди удивительно непостоянны.
— Где вы его видели? В горах?
— Нет, в развалинах. Тут неподалеку погорелая деревня есть заброшенная, животное я нашел там.
— В руинах? Странно. Но возможно. Там много камня?
— Нет. Даже дерева мало. Что не сгорело, то растащили.
— Удивительно… Не думал, что пещерные драконы могут селиться в таких местах.
Я пожал плечами. Вполне, кстати, искренне. Я абсолютно не помнил, где любят селиться пещерные драконы. Я даже то, что они пещерные, забыл.
— Я видел зверя у высохшего колодца. Стены выложены камнем, если это важно.
Сморчок задумчиво жевал губу, разглядывая мое художество.
— Колодец? Он же вертикальный. И узкий, крылья не развернуть. Не понимаю. Зверь выглядел именно так? Ты не ошибся?
— Нет, милорд.
Ты дурак, что ли? Как я мог ошибиться? Хотел нарисовать корову, а получился дракон? Господи, каких же тупиц в колдуны принимают. Откуда бы я вообще знал, как выглядит эта тварь, если бы никогда ее не видел? Ну давай, соображай, бестолочь, соображай!
— Невероятно. Но ты правильно сделал, что все мне рассказал. Это очень опасный зверь. Если ты не ошибся, я должен его выследить. Прикажи седлать лошадей, мы выезжаем.
— Сколько людей брать?
А что? Разумный вопрос. Зверь-то опасный! Правда, маленький, но кто без изъяна. Нет совершенства в этом мире.
— Никого. Мы поедем вдвоем. Я, если ты не забыл, маг. И умею решать подобные проблемы.
Да иди ты. Великий победитель малых драконов. Ну-ну.
— Как прикажете, милорд.
Солнце ползло к верхушкам деревьев, вытягивая из-под кустов серые вечерние тени.
— Денфорд, долго еще?
— Не очень милорд. Если мы поторопимся…
— Я не могу ехать быстрее! Почему ты дал мне эту лошадь? Она сумасшедшая! Неужели не было коня поспокойнее?
Конь поспокойнее — это корова. Я уж молчу про то, что сидишь ты верхом на кобыле.
— Простите, милорд. Это самая послушная лошадь в нашей конюшне.
— Значит, нужно найти более послушную!
— Да, милорд.
— Сколько до твоей деревни? Долго?
— Не очень, милорд.
А ведь если я его сейчас мечом по темечку долбану, тело никто не найдет. В этой глуши людей месяцами не бывает… Но нельзя. Нельзя. Терпи, Марк. Чуть-чуть осталось. Самый краешек.
Деревня медленно выплыла на нас из-за поворота. Лес словно размыл руины, обмял их, как горшечник глину, придавая новую форму. Бревна поросли густым мхом, из коричневых стали зелеными, бархатными, как дорогая ткань. Папоротники поглотили фундаменты, захлестнули их буйной кудрявой волной. Остатки забора тонули в этой зелени, чужие, как старческие зубы у младенца во рту.
— Вот, видите след? — я ткнул пальцем в протоптанную тропинку.
Сморчок задумчиво нахмурился, прицокнул языком.
— Да, вы правы. След совсем свежий.
Еще бы не свежий! Я тут вчера часа два топтался, а потом еще и мешок с камнями проволочил — чтобы совсем уж красиво.
— Он ведет к колодцу.
— Значит, идем к колодцу. Я должен туда спуститься.
— Это может быть опасным. Вы так отважны, милорд.
— Это мой долг. Не забудь веревку.
Гордо развернув воробьиные плечики, сморчок зашагал по вытоптанной траве — воевать дракона. Малого и пещерного.
Правильно Паттишалл говорит: любого можно заставить сделать то, что тебе нужно. Главное — знать, за какую веревку дернуть. Одному — женщины, другому — слава, третьему — деньги. Сморчок уверен, что он тут самый умный. И сморчок любит золото.
Дракон тоже.
Это было единственное, что я хорошо помнил из прочитанного. Очень уж поразил меня этот факт. Он был слишком сказочным и слишком обыденным одновременно, и это противоречие сбивало с толку. Все знаю, что дракон огромен и ужасен. Чудовище желает золота и девственниц, а всех, кто осмеливается сразиться с ним, испепеляет огненным дыханием. А что на самом деле? Дракон ужасен, испепеляет и огромен. И дракон же криволап, златолюбив — и мал. Это два разных
