— Я не знаю.
Ничего не изменилось ни в позе, ни в лице, но голос звучал глухо.
— Судмедэксперт отмечает еще одну любопытную вещь, — продолжал Камиль. — Вся зона половых органов глубоко поражена: нервные окончания сокращены, естественные выводящие пути необратимо деформированы, ткани разрушены — все это навсегда лишило вашу дочь возможности вести нормальную половую жизнь. Я уж не говорю о других надеждах, которые могли у нее быть. Да, так вот, одна любопытная вещь…
Камиль помолчал, отложил отчет, снял очки и положил их перед собой. Затем, скрестив руки на груди, пристально посмотрел на мать Алекс.
— Что касается мочевыводящих путей, над ними произвели операцию по частичному восстановлению. В противном случае исход мог оказаться смертельным. Если бы разрушения не были остановлены, смерть наступила бы в течение нескольких часов. Эксперт утверждает, что техника восстановления довольно примитивная, чтобы не сказать варварская, — мочеиспускательный канал защищен с помощью введенной достаточно глубоко полой трубки.
Молчание.
— По его мнению, положительный результат был поистине чудом. И в то же время жесточайшим варварством. Он выразился не так, но это звучит в подтексте.
Мадам Прево попыталась проглотить слюну, но у нее так сильно пересохло в горле, что его свело судорогой. На мгновение Камилю показалось, что сейчас она начнет задыхаться, закашляется, — но нет, все обошлось.
— Видите ли, он медик. Я не медик, я полицейский. Если он констатирует, то я пытаюсь объяснить. И моя версия заключается в том, что скорую помощь Алекс оказали прямо на месте, чтобы не везти ее в больницу. Потому что там пришлось бы давать объяснения и называть имя виновника случившегося (я употребляю слово мужского рода, не сердитесь на меня за это) — поскольку очевидно, что повреждения такого рода можно нанести только намеренно, а отнюдь не по неосторожности. Алекс не хотела раздувать из этого историю, это было не в ее духе, и вы это знали — при ее-то скрытности…
Мадам Прево наконец удалось проглотить слюну.
— Скажите, мадам Прево… Как давно вы стали сиделкой?
Тома Вассер опустил голову, сосредотачиваясь. Заключения судмедэксперта, изложенные в отчете о вскрытии, он выслушал в полном молчании. Затем он взглянул на Луи, который прочитал ему отрывки из отчета и изложил свои комментарии, а затем как ни в чем не бывало спросил:
— Что вы на это скажете?
Вассер развел руками:
— Это очень печально.
— Вы об этом знали, не так ли?
— У Алекс, — ответил Вассер, улыбаясь, — не было никаких тайн от старшего брата.
— Значит, вы сообщите нам, что именно произошло, не так ли?
— К сожалению, нет. Алекс просто говорила мне об этом, но, вы понимаете, есть интимные сферы… Она была очень уклончива.
— Итак, вам нечего об этом сообщить?
— Увы…
— У вас нет никакой информации?
— Никакой…
— Никаких предположений?..
— Тоже нет.
— Никаких гипотез?
Тома Вассер вздохнул:
— Ну, скажем так: я бы предположил, что кто-то… слегка разозлился на Алекс. Или не слегка.
— «Кто-то»… то есть вы не знаете кто?
Вассер улыбнулся:
— Понятия не имею.
— Значит, «кто-то» на нее разозлился… А из-за чего?
— Не знаю. Мне и самому хотелось бы это понять.
Он походил на человека, который придирчиво пробует температуру воды, прежде чем зайти в нее, — и сейчас, кажется, он нашел ее приемлемой. Полицейские не казались агрессивными, у них, судя по всему, ничего не было против него. Никаких доказательств. Это читалось на его лице, в его манере поведения.
Так или иначе, провокация оставалась одним из любимых его методов.
— Вы знаете… с Алекс порой бывало трудно.
— То есть?
— Ну… у нее был сложный характер. Она из тех, кого иногда, что называется, заносит. Понимаете?
Поскольку никто не отозвался, Вассер продолжал, видимо полагая, что его не поняли.
— Я хочу сказать, такие девушки могут рано или поздно вывести из себя кого угодно. Вероятно, это связано с тем, что они росли без отца, — но, во всяком случае, в их характере есть, э-э… бунтарские черты. Я думаю, что, скорее всего, им просто не хватало в детстве твердой руки. Поэтому время от времени они говорят «нет», а в чем, собственно, дело — этого из них нипочем не вытянуть.
В его тоне невольно пробивалось больше эмоций, чем ему самому хотелось бы обнаружить. Он продолжал, слегка повысив голос:
— Вот и Алекс из таких. Она могла в один миг, притом что никто, и она сама, толком не понимал почему, — слететь с тормозов. Клянусь вам, иногда она умудрялась довести вас до белого каления!
— И в тот раз тоже так случилось? — спросил Луи тихо, почти неслышно.
— Я ничего об этом не знаю! — с нажимом ответил Вассер. — Я тут ни при чем.
Затем он улыбнулся полицейским.
— Я просто говорю, что Алекс из тех девушек, с которыми рано или поздно происходит что-то подобное. Страшно упрямая. С такими рано или поздно потеряешь терпение…
Арман, который за последний час не произнес ни слова, при этих словах окаменел.
Луи заметно побледнел. Отчасти он даже утратил свое привычное хладнокровие. Хотя не знающий его человек вряд ли бы это заметил.
— Но… ведь ее не просто отшлепали, месье Вассер! Речь идет… о жестоком обращении, точнее, о варварских пытках, примененных к ребенку младше пятнадцати лет, которого к тому же регулярно насиловали взрослые мужчины!
Он сказал это, отчетливо произнося каждое слово, каждый слог. Камиль сознавал, до какой степени он потрясен. Но Вассер, снова вполне овладевший собой, даже и не думал сгладить впечатление от своих слов. Он даже решил усилить нажим:
— Если, как вы считаете, она занималась проституцией, то, мне кажется, это издержки ее профессии…
На сей раз Луи даже растерялся. Он повернулся к Камилю, взглядом ища поддержки. Камиль улыбнулся. Он уже словно перешел в другое измерение. Он кивнул с таким видом, как будто прекрасно понимал Вассера и полностью разделял его мнение.
— А ваша мать была в курсе? — спросил он.
— В курсе чего?.. А, нет. Алекс не хотела ей докучать своими дурацкими девчоночьими проблемами. И потом, нашей матери и без того забот хватало… Нет, она так ни о чем и не узнала.
— Это печально, — отозвался Камиль, — она могла бы оказаться полезной… Как сиделка по профессии, я имею в виду. Например, принять неотложные меры.
Вассер кивнул с фальшиво-раздумчивым видом.
