Вдруг сверху посыпалась легкая соломенная труха, она кружилась в свете лампы, осыпая волосы и плечи Эллен, подобно снегу. На какое-то мгновение ее взгляд метнулся вверх, в темноту чердака, но тут же опустился вниз.
День был жарким, совершенно безветренным, и это могло означать только одно: Дональдсон, опытный солдат, занял стратегическую позицию над противником. Внезапно с чердака рухнул вниз сноп соломы. Этого оказалось достаточно, чтобы Эллен пошатнулась и закашлялась.
Коул принял решение мгновенно и бросился вперед. Его пальцы впились в лампу в тот миг, когда Эллен вновь обрела равновесие. Она вцепилась в руку Коула. Хотя горячее стекло обжигало ладони, Коул отчаянно пытался вырвать лампу, и наконец ему удалось ухватиться за ее ручку.
Делакорт тоже бросился вперед, он врезался головой в грудь Эллен и с силой сдавил ей горло. Женщина завизжала, отчаянно дергаясь, при этом лампа ходила ходуном. С чердака спрыгнул Дональдсон, приземлившись рядом с Коулом.
Эллен продолжала сопротивляться, она вопила и кусала Делакорта. Безумие придавало ей силы. А Коул все пытался вырвать у нее лампу, стараясь держать ее прямо.
В последней отчаянной попытке Эллен впилась зубами в ухо Делакорта и рванула его. Мочка уха окрасилась кровью, виконт выругался и с силой поволок Эллен в глубь конюшни, подальше от стойла. Коул следовал за дерущейся парой, стараясь прямо держать лампу. Ему наконец удалось крепко стиснуть ее в руках.
Воспользовавшись моментом, Дональдсон отодвинул задвижку стойла и выпустил на свободу бледную Дженет и плачущих мальчиков. Когда они скрылись в темноте, Эллен громко закричала. Это был пронзительный вой смертельно раненного животного. Наконец она отпустила лампу и обмякла на руках Делакорта. Бормоча проклятия, она уставилась на мужчин остекленевшим взглядом. Коул грубо встряхнул Эллен за плечи, а из темноты появился Мозби с веревкой в руках. Все было кончено.
Время уже приближалось к полуночи, когда Коул покинул кабинет судьи и поскакал назад в Элмвуд. Его переполняла странная смесь сожаления и облегчения. Облегчения от того, что тайны, так долго терзавшей Дженет, больше не существовало. А сожаления от того, что все случилось именно так. Подъехав к дому, Коул спешился и еще некоторое время, держа шляпу в руке, стоял у крыльца, прислушиваясь к звукам ночи и вдыхая запахи Элмвуда. Его сердце гулко билось при виде ласкового света лампы в окне его комнаты.
Наконец он поднялся по ступенькам, распахнул дверь и обнаружил, что Дженет поджидает его в темном холле. Она медленно подошла к Коулу, ее лицо выражало те же чувства, которые испытывал и он сам. Дженет обняла его, и некоторое время они просто молчали, сжимая друг друга в объятиях.
– Дорогая, мне очень жаль, – пробормотал Коул, стараясь вложить в эти слова все свои чувства. Ведь Дженет была для него всем: его надеждой, его мечтой, его будущим. А ведь еще немного, и он бы ее не уберег. Теперь Коул боялся, что никогда не избавится от ужасных воспоминаний. Его мысли прервал деликатный кашель. Открыв глаза, Коул увидел в дверях гостиной Делакорта.
Коул кивнул ему, тихонько отстранил от себя Дженет и пристально вгляделся в ее иссиня-черные глаза.
– Думаю, нам надо поговорить, дорогая. Ты готова к этому разговору?
– Да, – ответила Дженет, собираясь с духом.
Они втроем прошли в гостиную. Делакорт налил в бокал коньяка и молча подал его Коулу. Тот усадил Дженет в кресло у камина, а Делакорт занял кресло напротив, не отрывая взгляда от лица маркизы.
– Думаю, нам надо решить, – начал Коул, – что мы утром скажем детям. Но сначала, дорогая, у меня еще одна... к сожалению, неприятная новость.
Словно догадавшись, что хочет сообщить Коул, Дженет испуганно поднесла руку к горлу, устремив на него какой-то отсутствующий взгляд:
– Эллен мертва, да?
Коул медленно кивнул:
– Да. Еще одна непредвиденная трагедия.
Делакорт резко подался вперед, но он не выглядел удивленным.
– Она покончила с собой, хотите сказать?
Коул снова кивнул. Хотя Эллен Камерон причинила Дженет столько зла, та все же любила свою кузину.
– Это произошло в участке. Констебль отвел ее в камеру, где ей предстояло ждать приезда судьи из Лондона, и пока мы беседовали с полицейскими, она каким-то образом...
– ...повесилась? – предположила Дженет, не отрывая глаз от огня.
– Да.
– Боже мой! – прошептала Дженет. – Господи, прости ее. И все же это лучше, чем пожизненное заключение или публичная казнь через повешение.
– Черт побери! – Делакорт допил свой коньяк. – Сначала убийство, потом самоубийство. Кто бы мог подумать, что в кроткой Эллен бушуют такие страсти? И все же мы должны были догадаться. Она изучала ботанику, занималась садоводством и наверняка была знакома с различными ядами. Но никто не заподозрил ее в убийстве Мерсера.
– Потому что это был несчастный случай, – пробормотал Коул. – Эллен вовсе не собиралась убивать Мерсера. Она не могла претендовать на его титул, а только на титул Дженет. Но после смерти Мерсера она наверняка радовалась в душе тому, что общество принялось чернить Дженет.
– Да, несомненно, она радовалась. И хотела, чтобы мы считали ее недалекой, жеманной старой девой. Однако это была всего лишь тщательно продуманная роль. Но почему сейчас? После стольких лет? – задался вопросом Делакорт.
– Она считала себя обделенной судьбой и всегда завидовала мне, – пояснила Дженет. – И ее зависть постепенно переросла в ненависть. Она по-настоящему меня ненавидела, – с болью в голосе добавила Дженет.
– И эта постоянная зависть просто свела ее с ума. – Коул опустился на колено возле кресла Дженет и взял ее ладони в свои.
Она посмотрела на их сплетенные пальцы.
– Да, наверное, ты прав. Тетка стремилась непременно выдать Эллен замуж за кого угодно. И не от бессердечия, просто тетушка чувствовала, что ее конец близок.
– И тогда Эллен решила, что у нее остался последний шанс заполучить то, что ей так хотелось иметь, – продолжал Делакорт. – Выйди она замуж и живи в другом месте, она бы уже не смогла добраться до Дженет и до ее детей. Ее терзали мысли о наследстве, о независимости, о возможности жить в Килдерморе.
– Да! – воскликнула Дженет. – Я знаю, что, Эллен всегда любила Килдермор больше, чем я. И всегда завидовала моему положению наследницы. А мне это наследство было ни к чему. Господи, я же так старалась дать ей все: деньги, положение в обществе, сестринскую любовь. Но этого оказалось недостаточно.
– Да, – кивнул Делакорт, – Эллен и этого было мало.
– Боже, она задумала убить моих детей! – с болью в голосе воскликнула Дженет. – Она отравила еду, наняла убийц, а сама оставалась в стороне и наблюдала за нашими страданиями. И ради чего? Чтобы унаследовать титул? Дом? Вот этого я ей никогда не прощу. – Дженет медленно подняла глаза на Коула. – Я не буду сожалеть о ее смерти, просто не могу. Ведь это чудовище едва не погубило моих детей.
