глаза широко открыты, голова вдавлена в плечи.
– Не говори ерунды.
– Плохой мальчик станет мной.
– Хватит!
– Я хочу остаться дома.
– Ты пойдешь в садик.
– Папа бы мне поверил…
– Да плевал твой папа на нас! Хватит мешать, одевайся! – Она схватила его за руку, которой он пытался стянуть штаны.
Адам разразился безысходным плачем. Не всхлипывал, не хлопал глазами и не тянул слова, а сразу залился слезами. Альбина замерла, глядя на сына, будто не понимая, почему тот плачет. Она по-прежнему сжимала его запястье, сжимала слишком сильно… Он никогда не реагировал так бурно. Адам был не просто испуган, он был в ужасе. А она, она… Что с ней не так? Она ведь раньше не позволяла себе…
Плач Адама стал громче. Мальчик задергался, словно в припадке. Лицо распухло и покраснело от слез.
Альбина разжала пальцы и потянулась к сыну, чтобы обнять. Она ненавидела себя: «Мерзкая, какая же я мерзкая…»
– Солнышко, извини меня, извини… Не плачь, ну… Не пойдешь в садик.
Она чувствовала, как он успокаивается, затихает. Хорошо, хорошо… Такое маленькое сердечко – нельзя ему так быстро биться. К тому же нос почти не дышит, всю ночь храпел.
– К бабушке с дедушкой поедешь.
– Ладно… – Он вжался в нее, такой благодарно-теплый, ослабевший. – Я люблю тебя, мам.
– И я тебя, солнышко. А теперь отпусти маму, пока не раздавил, мне надо бабушке позвонить.
В прихожей она замерла у базы радиотелефона, зажмурилась, решаясь, и взяла трубку.
– Дедушка сейчас вызовет такси и приедет, – властно сообщила мама после сбивчивых объяснений Альбины. – Ты не опоздаешь на работу?
– Не опоздаю… Спасибо, мам.
– Собери ему вещи на смену.
«Хорошо, хорошо…» Сердце колотилось, она опустила трубку на диван. «Видишь, ничего страшного, ты не одна. Главное – здоровье Адама…» По щекам текли слезы. Альбина закивала своим мыслям. Быть маленькой, беззащитной, когда есть кого позвать на помощь, – это не так уж и плохо. Она справится. Они справятся. Она не положит сына под нож просто для того, чтобы избавить себя от проблем, чтобы потрепать по холке свою гордость… К тому же Адаму не нравится садик, пугает его. Почему она не должна верить сыну? Что, если там, в садике, что-то не так? Не монстры, конечно, не настоящие монстры из страшных фильмов о призраках или пришельцах… но ведь по телику и в Сети постоянно кричат о насилии в школах и детских садах. Она сама видела, как молодая воспитательница пнула мальчика, который закапризничал во время прогулки по парку – улегся на площадке перед аттракционом и не хотел идти с группой. Ох и задала она той мрази, чуть волосы не повыдергивала… А у Светки в садике – дикость вообще! Подруга рассказала, что у дочки раздражение на попке не проходило: после садика постоянно красная кожа. И понять ничего не могли, пока из ребенка чуть ли не силой вытянули. Оказалось, нянька после горшка детей ершиком туалетным подмывала…
А Адам, ее Адам… эти истерики, сцены… Над ним издеваются, запугивают? Вот и выдумал себе монстра – страшного мальчика, который делает ему плохо. В задницу этот садик! Все равно ничему полезному не научат. Она сама, они сами… Вот к логопеду отходят и в группу дошкольной подготовки пойдут, писать, считать научатся, тетя-педагог Адаму нравится, потом на курсы английского, а там, глядишь, и аденоиды перерастут… Наладится все, в школу пойдет… Взрослый такой…
Альбина зажмурилась: увидела Адама с ранцем и цветами, свою руку, сжимающую его ладонь, – идут на первый звонок.
Но сначала она сходит в садик, сегодня же, сразу после работы. И если к страхам его сына хоть как-то причастны воспитательницы или нянька (может, они в подсобке плаксивых детей закрывают!), она устроит им… грязную комнату.
Время тянулось медленно. До обеда, после обеда. Она вручную вносила изменения в пожелтевшие планы древнего объекта, а внутри ветвились злоба и жалость. Злилась Альбина на садик: на всю чертову территорию за железным забором, между прутьями которого мог запросто пролезть смекалистый ребенок; на деревянные фигуры сказочных героев и дыры-спуски в старые погреба, похожие на остатки сгнивших зубов; на двери без доводчиков и доски с расписанием; на глуховатую нянечку, заботливо-раздражительную воспитательницу и самых безжалостных созданий на свете – чужих детей. Жалела Альбина себя. Причины жалости слиплись в осклизлый комок, который перекатывался под одеждой, отвлекая от мыслей о сыне. Два или три раза она звонила маме, но запомнила лишь: «Все хорошо, работай». Начальник группы попросил задержаться на полчаса, распечатать пять экземпляров исправленного проекта – утром повезут копии заказчику.
К садику она подъехала в пять минут шестого. Надеясь застать воспитательницу и поговорить по душам, заспешила к калитке главного входа.
В кармане пиликнул телефон.
Мария Мама Оли: «Неходивгруппунемешай».
Альбина смотрела на экран. Что это?
Катя Сад Сема: «Неходинеходиплохаямамаоченьплохогоадама».
Озябшими пальцами она набрала: «Что?»
Катя Сад Сема: «Немешайдетямспатьнеходиукаждогосвоякомната».
Мария Мама Оли: «Спускайсявподвалмамочкиждутонождет».
Альбина подняла взгляд на двухэтажное здание, будто мамаши могли стоять за окном, ухмыляясь и набирая дурацкие пугающие сообщения. «Они там совсем с ума посходили? Их оглоеды Адаму жизни не дают, а они за меня принялись?!»
– Что у вас? Великан? Огромная крыса? – раздался за спиной голос, и от неожиданности Альбина едва не выронила телефон.
Полоумная женщина в старушечьем платке, от миловидности которой остались лишь скупые намеки, стояла в двух метрах за мусорной урной, словно эта преграда должна была успокоить Альбину.
– Оно принимает разные формы, – сказала сумасшедшая тонким уставшим голосом. – Что бы ни рассказал ваш сын, вам лучше в это поверить. Иначе будет слишком поздно…
– Как вас зовут? – выдавила Альбина.
Женщина дернула плечами: глупый вопрос. Но ответила:
– Лида. Сына – Антон. А мужа звали Олег… Садик забрал его.
– Откуда вы знаете?
– Антону снятся сны. Мы сбежали от великана, но Антон продолжает кричать во сне…
– Что случилось?
– Антон заболел, принес из садика ротавирус и… что-то еще… великана. Я не поверила ему, а Олег… кажется, он поверил и пошел разобраться…
Альбина посмотрела на калитку.
– Ваш сын там? – спросила женщина.
– Нет, но….
– Не ходите туда. Не возвращайтесь. Если остались вещи – бросьте. Слышите меня? От этого можно сбежать. Переведитесь в другой садик, смените квартиру, если там происходит что-то странное, а лучше увезите сына из города…
– Это безумие… – прошептала Альбина.
– Это зло! – закричала женщина, и Альбина вновь увидела в ней сумасшедшую, вновь, потому что… еще минуту назад почти поверила ей. – Что-то проснулось под садиком! Вы слышите? Оно прячется в подземных ходах! И кто знает, как далеко
