не приняла бы даже ванну.
Я смеюсь, а он нет. Поворачиваю голову, чтобы изучить его профиль. Он смертельно серьезен. Никогда не переставала думать о том, как моя близкая смерть повлияла на него. Серьезность того дня сильно ударяет по мне.
— Прости, Киллиан. Я понятия не имела.
— Черт, если бы Кэл не настоял, чтобы мы пошли этим путем, тогда… — он не обращает внимания на эту короткую новость. Я никогда, никогда не знала об этом. Не знала, как они наткнулись на меня в тот день. Я ошеломлена знанием того, что, хотя Киллиан, возможно, и вытащил меня из воды, в конечном счете именно Кэл ответственен за мое спасение.
Интересно, почему он никогда не упомянул об этом?
Я застреваю в этом воспоминании, пока комментарий Киллиана не возвращает меня к нему.
— Ты всегда такая чертовски упрямая. Во всем. Но, слава Богу, что ты такая. Убежден, что это единственная причина, по которой ты не умерла в тот день.
Я улыбаюсь, его двусмысленный комплимент заставляет мою кровь закипать.
— Так и знала, что тебе нравилось мое упрямство.
Он борется с улыбкой. Но проигрывает. Когда он скользит глазами в мою сторону, у меня перехватывает дыхание. Он по-прежнему так же прекрасен в лунном свете сегодня вечером, как и в ту ночь, когда сказал мне, что любит меня. В ту ночь, когда он сдержал свое обещание, и мы кончили вместе. В ту же ночь он украл меня всю, в некоторые части меня все еще принадлежат ему.
Внезапно мне становится очень грустно.
— Ты мне скажешь, почему?
Сбрасывающая трусики улыбка спадает.
— Почему что, Маверик? — он делает вид, что не знает, о чем я спрашиваю, хотя это не так.
Я решаю, что это все. Если он не скажет мне в этот раз, я не буду спрашивать снова. Уйду в могилу, так и не поняв, почему ночь обещаний, произнесенных шепотом, заканчивается таким беспорядком, как сегодня.
Возможно, поэтому я и позвонила. Может быть, это то, что мне нужно, чтобы я могла отрубить последние остатки этой связи. Может быть, мне это нужно, прежде чем я смогу исправить то, что не так со мной и Кэлом. Я решаю, в любом случае, сегодня все закончится.
— Почему ты изменил мне с Джиллиан? Почему недостаточно любил меня?
Его мышцы напрягаются. Он облизывает губы и втягивает в себя воздух. Отворачивается от меня и смотрит в темноту впереди. Это то же самое, что он делает каждый раз, когда я просила ранее. Я считаю секунды, пока не дохожу до 120.
Вы знаете, как мучительно долго могут пройти 120 секунд? Мучительно, бесконечно медленно. На самом деле так медленно, что вы чувствуете каждую трещину в своем сердце, когда оно отсчитывает время с тиканьем секундной стрелки.
Ну… вот и все.
Поджимая губы, я отталкиваюсь от машины и направляюсь к водительскому месту, но его низкий голос приковывает меня к месту.
— Я не изменял тебе, Маверик.
Тогда это зажигает меня. Мой смех резкий и неприятный. Я поворачиваюсь назад и практически впадаю в ярость, двигаясь вперед, пока не оказываюсь прямо перед его лицом.
— О, да?
Ни один его волосок не шевелится.
— Да.
— Ты чертов лжец, Киллиан. Не только изменщик, но еще и чертов лжец. Я слышала, как вы с Кэлом ссорились в переулке той ночью. Каждое чертово слово. — Я останавливаюсь и вытираю слезу, которая имеет наглость увлажнить мое лицо.
— Ты не знаешь, что слышала.
Я толкаю его. Двумя руками в грудь, так сильно, что он падает назад. Но в мгновение ока выпрямляется, и мои запястья оказываются скованы между нами. Он сжимает так сильно, что я вздрагиваю.
— Она забеременела от тебя.
Черт возьми, это больно говорить.
Его грудь быстро вздымается и опускается. Его глаза практически дикие.
— Ты не знаешь, о чем говоришь.
— Ты не отрицал этого.
Тишина.
— Ты этого не отрицал, — повторяю я. В моей голове это звучало иначе. Мне хотелось, чтобы это звучало сильно, требовательно. Вместо этого получается слабо, жалко и хрипло.
— Маверик, пожалуйста. Не делай этого.
— Просто скажи это. — Чувствую, как его сердце колотится под моей ладонью. — Я любила тебя, Киллиан. Ждала тебя. Хотела выйти за тебя замуж. Думала, ты хочешь того же, что и я. Ту же жизнь, что и я.
— Я хотел, — говорит он мне со страстной мольбой. В его словах столько тоски и правды, что я почти верю ему. — Черт… до сих пор хочу.
Меня начинает трясти. Я пытаюсь вывернуться из его хватки, прежде чем пронизывающая до костей печаль, которую я чувствую внутри, не разрушит меня. Он только притягивает меня ближе, крепче.
— Лжец, — хрипло шепчу я, мои мышцы начинают слабеть. — Ты лжец. Проклятый лжец, — бормочу я ему в грудь, опуская голову. Он обхватывает меня руками и держит, пока я увлажняю его футболку своими страданиями.
— Ребенок был не моим, Маверик, — мягко говорит он мне в волосы, прижимаясь губами к моей макушке. — У меня не было секса с Джиллиан.
— Почему? — спрашиваю я, немея. То, что он говорит, не имеет смысла. Меня вообще волнует, какой ответ сейчас? Это не имеет никакого значения. — Почему ты женился на ней? — все равно спрашиваю еще раз.
Его грудь сильно расширяется еще пару раз.
— Ребенок был от моего отца.
Я отшатываюсь. Он позволяет мне отклониться, но не отпускает.
— Что?
— Ребенок был от моего отца, — на этот раз говорит он медленнее.
О мой Бог. О, Боже…
— Что?
— Это так.
Джиллиан была беременна от Арни?
— Неужели он… он…
Боже мой… он …
— Нет, Маверик. Если бы он ее изнасиловал, то сейчас гнил бы в бетонной камере. Я бы в этом убедился.
— Значит, это было по обоюдному согласию?
Какого черта? У Джиллиан был роман с Арни Шепардом?
Разум. Полностью. Взорван.
— Да, — цедит он сквозь стиснутые зубы.
— Ты знал? — я резко задыхаюсь. — Поэтому ты поехал во Флориду?
— Черт, нет, я не знал. Думаешь, я позволил бы этому продолжаться у меня под носом?
— Нет, я… конечно, нет.
— Я отправился во Флориду именно по тем причинам, о которых я тебе сказал. Мне нужно было стать самим собой, Маверик. Проложить свой путь без вмешательства наших отцов. Я тонул здесь под ними. Там мне было хорошо. В одну минуту я строил планы для нас, а в следующую весь мой гребаный мир превратился в руины вокруг.
Я прокручиваю все это в своей голове. Это беспорядок, и я все еще в замешательстве.
— Я не понимаю,
