отмечаем день рождения одного из детей.
Ложь, причудливая настолько, что это почти правда. В каком-то смысле это действительно день рождения.
– В разрушенном здании, миссис Эванс?
– Мисс. И да, извините за шум. Мы уже собирались расходиться по домам.
– Вы можете назвать этих детей, мисс Эванс?
– Это моя дочь, – говорит она, указывая на Манон, которая, кстати, изменила свое лицо настолько, что ее совсем не узнать. Я едва не подпрыгиваю, когда вижу ее светлые волосы. – Это ее отец, а это Аарон… как бы приемный ребенок. А это все их друзья. Знаете ли, я слишком легко поддаюсь на уговоры. Я сказала: «Ну ладно, если хотите устроить вечеринку в старом здании, которое сейчас принадлежит Мэйв, устраивайте, только мы с отцом будем за вами приглядывать». Из соображений безопасности, так сказать.
Она говорит мягким, угодливым тоном, как женщина, которую я увидела в лавке «Прорицание» в первый раз. Это тоже своего рода маскировка, более тонкая версия того, что делает Манон. Умение спрятать железный кулак в бархатной перчатке.
– В любом случае, как я уже сказала, мы все немного устали и собирались отправиться домой. Сожалеем о доставленном неудобстве.
Второй полицейский возвращается к двери и отводит первого в сторону. Между ними происходит короткий, невнятный разговор.
– Думаю, будет лучше, если вы как можно быстрее покинете это место, мисс Эванс, – говорит первый полицейский. – Боюсь только, нам придется взять с собой Мэйв. Нам нужно поговорить с ней о некоторых вещах. Мы позвоним ее родителям по дороге в участок.
– Поговорить со мной о чем? – спрашиваю я, впервые ощущая настоящую панику.
– Я думаю, будет лучше обсудить это лично с вами. Не могли бы вы пройти с нами, пожалуйста?
– Извините, но я не понимаю, что здесь происходит, – вмешивается Нуала. – Почитайте любую газету в стране, и вы поймете, что это действительно та девушка, за которую она себя выдает. У нее есть полное право находиться здесь. Она не нарушает закон.
– О, мы не сомневаемся. Просто есть еще одно дело, не связанное с этим. И, при всем уважении к вам, мисс Эванс, но вы не ее опекун.
– Какое дело? – спрашиваю я.
– Мисс Чэмберс, – обращается ко мне полицейский. – Вы когда-нибудь встречали девушку по имени София Малриди?
Наверное, мне стоит потянуть время или обратиться за помощью к кому-нибудь из друзей. Мы могли бы отвлечь внимание полицейских, как-то сбежать. Я мысленно представляю сцену: Лили испускает искры, они отвлекаются, Ро выводит из строя патрульные машины, Рене и Манон сбивают их с толку. Но что мы получим в результате? Это только привлечет к нам всеобщее внимание. Выяснится, что у Аарона просрочена виза. Что карманы Рене набиты древними артефактами. Фиона потеряет роль в «Шабаше». Я уже вижу заголовки статей об очередном безумстве, связанном с Мэйв Чэмберс.
Я думаю о Домохозяйке внутри меня и напоминаю себе, что не стоит бояться. Возможно, мне придется до конца жизни работать с такими людьми: с полицейскими, чиновниками, представителями власти. Если я хочу создать нечто новое, придется сначала создать себе репутацию. Мне стоит поучиться у Нуалы и отчасти у Аарона надевать на себя маску, пробуждающую в публике чувство доверия.
– Да, хорошо. Давайте поговорим, – говорю я, иду к патрульной машине и спокойно сажусь на заднее сиденье.
42
МЕНЯ ОСТАВЛЯЮТ ЖДАТЬ В КОМНАТЕ ДЛЯ ДОПРОСОВ почти час – в крошечном помещении без телефонной связи. Мне кажется, что специально, – они не имеют права отбирать у меня телефон, но, похоже, им этого очень хочется. Я не могу прочитать ничьих мыслей, потому что сижу здесь одна.
Наконец в комнату заходит женщина-полицейский с приветливым лицом.
– Мэйв, я просто хочу узнать, где сейчас находятся твои родители.
– Дома, – отвечаю я чуть взволнованно.
– Они не берут трубку. Ни по одному из номеров, которые ты нам сообщила.
Конечно, не берут. Я же наложила на весь дом заклинание сна, чтобы они не мешали мне разбираться с Домохозяйкой.
– Я могу дать вам телефон сестры. Или Нуалы.
– Нет, нам нужно связаться именно с родителями, – хмурится женщина. – Тебе еще не исполнилось восемнадцать, а это значит, что мы не можем зафиксировать твои показания без согласия твоих родителей.
– Ну ладно, довезите меня до дома, и я их разбужу.
– Мы уже заезжали к твоим родителям. Никого дома нет. Или, по крайней мере, никто не открывает дверь.
– У меня есть ключи, – говорю я, искренне сожалея о наложенном заклинании.
– Боюсь, мы сможем освободить тебя, только передав на попечение родителей. Попробуем связаться с ними утром.
Я пытаюсь собрать воедино разбегающиеся мысли. На что она намекает?
– Вы хотите сказать, что оставите меня на ночь? В тюрьме?
– В полицейском участке, – поправляет она. – И одну, без посторонних. В камере тебе будет вполне комфортно. Можно даже воспользоваться стиральной машиной и все такое.
– Но я не сделала ничего плохого.
– Это просто небольшое недоразумение, – говорит она, собираясь выйти.
И она исчезает.
Я беспокойно расхаживаю по комнатушке. Что происходит? Ночь в полицейском участке?
Кажется, проходит целая вечность. Я настраиваю свой дар, словно оттачивая оружие, готовясь применить его к любому, кто сюда войдет следующим. Наконец заходит полицейский – один из тех, кто приезжал к школе.
В руках у него две кружки с горячим чаем, и он протягивает одну мне. Чай слишком крепкий – вплоть до того, что язык вяжет. Я делаю один глоток и ставлю чашку на стол, вспоминая Хэзер Бэнбери. Вспоминая о том, что бывает, когда тебе предлагают чай посторонние.
– Итак, Мэйв, – начинает он. – Как, должно быть, вам известно, я не могу взять у вас официальные показания до утра. Однако я могу немного объяснить, в чем дело.
– Да, пожалуйста, объясните, в чем дело.
Он откидывается в кресле и изучающе разглядывает меня, словно решая, достаточно ли я взрослая, чтобы осознать информацию, которую он должен мне сообщить. Я быстро понимаю, что это уловка. Он выдерживает драматическую паузу, но когда заговаривает со мной серьезно, как со взрослой, я испытываю благодарность хотя бы за капельку уважения. Наверное, для этого он и заставлял меня ждать так долго.
– Мэйв Чэмберс, вы можете вспомнить, где вы находились двадцать шестого декабря? На следующий день после Рождества?
– Да, – с опаской отвечаю я. – Я была в пабе с сестрой и братом.
– В каком пабе?
– В «Серебряном журавле».
– С Джоанной, старшей сестрой? И с каким братом? У вас их два, не так ли, Мэйв?
Глаза его сверкают от удовольствия, как будто он раскалывает босса мафии, а не запугивает школьницу. Жалкое зрелище, если честно. Я стараюсь сохранять
