я понимаю, что мои ноги горят.
Солнце светит мне в макушку, как будто пытается преподать мне урок.
Я оглядываюсь в поисках скамейки, чтобы присесть и перевести дыхание, когда замечаю маленькую девочку, сидящую в одиночестве. Она маленькая и очаровательная, с двумя косичками, завязанными на конце желтой лентой. Платье на ней пышное, почти как пачка.
Слезы катятся по ее щекам, которые ярко-красные — либо от солнечных ожогов, либо от ее слез. Я оглядываюсь. Где ее родители?
Когда кажется, что никто не обращает на ребенка никакого внимания, я придвигаюсь к ней на дюйм ближе. Опускаясь на корточки, я говорю нежным голосом. — Привет, милая. Почему ты плачешь? Где твоя мамочка?
— Я не знаю, — кричит она. Затем ее рот снова открывается, и она начинает плакать громче.
Кто-то проходит мимо и бросает на меня странный взгляд. Мне хочется поднять обе руки и сказать им, что я не доводила ребенка до слез, но я сопротивляюсь этому порыву.
Снова наклоняясь к малышке, я говорю: — Все в порядке, милая. Мы можем найти ее.
— Нет, мы не можем. — Ребенок шмыгает носом. Ее глаза кажутся знакомыми.
Я вглядываюсь в них, пытаясь вспомнить, где я видела их раньше. — Почему нет?
— Потому что моя мама на небесах.
Мое сердце перестраивается. О, бедняжка.
Я успокаивающе улыбаюсь ей. — Моя мама тоже на небесах.
Она моргает и, наконец, перестает плакать. — Правда?
— Да. — Я киваю.
— Ты думаешь, наши мамы вместе на небесах?
— О, определенно. Я думаю, что наши мамы — лучшие подруги. Они, наверное, каждый день пьют вместе кофе. И читают книги. И играют в игры.
Она выглядит заинтригованной. Хотя в ее глазах все еще блестят слезы, они больше не текут по ее лицу.
— Я Кения. — Я протягиваю ей руку.
Она смотрит на это и прижимает пухлую руку к животу. — Мой папа говорит, что я не должна разговаривать с незнакомцами.
— Твой папа?
Она качает головой.
Я улыбаюсь. Значит, у нее есть родители. Мне просто нужно найти способ связаться с ними. Или, может быть, мне следует позвонить в полицию, чтобы они могли быстрее найти отца.
— Милая, ты случайно не знаешь номер телефона своего отца?
Она раскрывает губы бантиком купидона и начинает напевать мелодию. Я понимаю, что она произносит номер телефона. Ее отец, должно быть, научил ее запоминать это в песне. Умный человек. Если бы только он был более ответственным. Как он потерял след своего ребенка?
— Подожди, детка. Взволнованно я спешу открыть свой телефон и нажимаю кнопку вызова. — Продолжай.
Она поет это снова.
Я набираю первые пять цифр, и мои брови начинают подниматься.
Почему мой телефон сообщает мне, что я знаю этот номер?
Дрожащими пальцами я продолжаю набирать номер, и у меня отвисает челюсть.
Злой Босс
Моя голова вскидывается.
Это номер Алистера.
Я смотрю на драгоценную маленькую девочку новыми глазами.
Так это, должно быть,… Дочь Алистера, Белль.
— Белль, ты меня так напугала. — Алистер подхватывает дочь на руки и прижимает к груди. Впервые за все время он выглядит обезумевшим. Как будто он трещит по швам.
Он целует Белль в щеку и обнимает ее еще крепче. — Почему ты отпустила руку миссис Хэнсли? А?
— Я искала маму, — говорит она, сама невинность и большие карие глаза. Неудивительно, что она показалась мне такой знакомой. Ее лицо — точная копия лица Алистера. Я уверена, что у Белль тоже есть черты ее мамы. Я просто пока этого не вижу.
— И я нашла ее, — взволнованно говорит Белл.
Взгляд Алистера поднимается и падает на меня.
Я застываю в шоке.
— Она с мамой мисс Кении. — Белль одаривает своего отца ослепительной улыбкой. — Они пьют кофе.
Алистер моргает и моргает.
Я чувствую, как жар приливает к моим щекам.
Худая пожилая женщина с седеющими волосами и полными слез глазами набрасывается на Белль прежде, чем кто-либо успевает пошевелиться.
Она начинает рыдать. — Ты милая девочка. Из-за тебя у меня чуть не случился сердечный приступ. Никогда больше так не делай, слышишь меня? Никогда.
— Мне очень жаль. — Белль похлопывает пожилую женщину по спине, как будто она взрослая.
— Спасибо, что нашла мою дочь, — говорит мне Алистер, его глаза блестят, как закат.
— Конечно.
Рядом с машиной Алистера останавливается еще одна машина. Из нее, спотыкаясь, выходит высокий красивый мужчина. На нем простая футболка и отглаженные брюки, но с таким же успехом он мог бы носить военную форму.
Его шаги резкие и решительные. Его спина прямая, как шомпол.
Он бросается к Белль и пожилой женщине. — Слава Богу. Ты в порядке, Белль?
— Дядя Даррел.
— С ней все в порядке? — Дядя Даррел спрашивает Алистера.
Он кивает. — Кения нашла ее.
При его словах все трое взрослых поворачиваются и смотрят на меня.
На лице дяди Даррела появляется неподдельное облегчение.
Пожилая женщина смотрит на меня так, словно хочет нарядить в золото. Ее нижняя губа дрожит, и она крепче сжимает Белль, как будто маленькая девочка — единственное, что мешает ей схватить меня и расцеловать в щеки.
Я извиваюсь. Они придают этому большее значение, чем это было. Все, что я сделала, это побежала, плача, в этом направлении. Я не герой.
— Спасибо, — говорит дядя Даррел.
— Э-э, это было в основном совпадением.
— Моя мама и мама мисс Кения читают книги на небесах, — объявляет Белль. — Мисс Кения рассказала мне.
Я вздрагиваю. Она очаровательна. Но обычно я не распространяюсь о том, что потеряла свою мать.
Алистер подхватывает дочь на руки и подходит ко мне. Белль кладет голову отцу на плечо. Ясно, что Алистер обожает ее, но, очевидно, это происходит в обоих направлениях.
— Я не знаю, как я заглажу свою вину перед тобой, но я обещаю, что заглажу.
— Алистер, правда, — я качаю головой, — это не то, о чем стоило говорить. Можно даже сказать, что она нашла меня. Она чрезвычайно умная девочка. — Я улыбаюсь Белль, которая одаривает меня застенчивой улыбкой в ответ. — Она запомнила номер своего папочки и отдала его мне, не забыв ни единой мелочи. Она герой.
Улыбка Алистера мягкая. Мягче, чем я когда-либо видела на его великолепном лице.
Он не купился на мое уклонение.
— Папочка, — Белл выпячивает нижнюю губу, — мне нужно пописать.
— Хорошо, принцесса. Когда мы вернемся домой…
— Нет, сейчас, — шипит она.
Он обменивается беспомощным взглядом с пожилой женщиной.
— Я могу отвезти ее, — говорит она.
— Я пойду с тобой. — Он крепче прижимает к себе дочь. Должно быть, его сердце вырвалось из груди, когда он услышал, что она пропала. Он все
