все бы рассказывали, что узнали за прошедший день, улыбались и добродушно спорили, и дети (не меньше дюжины) беспечно баловались, а взрослые бранили бы их беззлобно, почти ласково, призывая к порядку.
А по утрам этот дом просыпался бы вместе с его обитателями, и ярко трещал бы огонь в очаге. И собака у ворот приветственно лаяла, завидев хозяина. И старушка на крылечке вязала носочки внукам. А Вириян готовила свои кулинарные изыски, поджидая разбежавшихся по делам домочадцев…
И этой семейной идиллии не было бы конца. Так и должно было быть, но…
Настя хорошо запомнила грустную сказочку, рассказанную Эливертом в «Свином окороке». Никогда не переступит Давмир порог этого дома, упокоилась навсегда его мать-старушка. Никогда не очнётся уже этот благословенный дом от сковавшего его ледяного панциря скорби.
Такой прекрасный, такой уютный, но такой неживой, словно ослепший, онемевший, глухой – дом, в котором живёт пустота.
Но сегодня он стал другим. Незваные гости явились сюда яркой толпой: Эливерт – разноцветная мозаика чувств, жестов, слов, тёплый лучик солнца по имени Граю, светлый, как сияние дня, Наир из Лэрианора и Анастасия – горящее пламя рыжих кудрей. Они явились и пробудили ото сна утопавший в тумане забвения дом Вириян, наполнив его светом, движением, звуками, улыбками… Наполнив его жизнью!
Наверное, потому и не любила Вириян приездов Эливерта, что он приносил жизнь в её башню одиночества, а её разбитое горем сердце жаждало лишь тишины и забвения, и любая радость казалась ей насмешкой над вдовьим трауром. Она стыдилась собственного желания хоть на миг вернуться в прошлое, где было место счастью. И уж тем более, она не допускала даже мысли о том, что имеет право на счастья в будущем.
Но сегодня она улыбалась искренне, и даже глаза сияли радостью. В этот сказочный вечер всё стало на свои места. Да, пусть только на один короткий вечер, но недостающая часть вернулась под крышу этого дома.
Казалось, что за столом собрались не просто друзья, а настоящая семья. И пусть это был только мираж, навеянный летней жарой, но на какое-то время этот дом перестал быть одиноким. Жизнь вернулась в него.
И Насте хотелось верить, что и после их отъезда дыхание жизни и любви не покинет эту усадьбу и останется здесь вместе с малышкой Граю.
«Теперь они будут семьёй – Вириян и наш Воробышек. Эл был прав – мы сделали счастливыми сразу двух людей.
***
Усадьба, раскинувшаяся вокруг дома Вириян, и вовсе казалась раем.
Дневная жара отступила, проложив под сенью деревьев глубокие синие тени. И жар катившегося к горизонту светила сменился приятным мягким теплом.
Воздух, пронизанный ароматами цветов, листвы и фруктов, кружил голову, наполнял мечтательной негой, которая доступна лишь ясными летними вечерами.
Романова сидела в резной беседке, оплетённой вьющимися лианами с цветами, напоминавшими кисти черёмухи, слушала щебет вечерних птичек и любовалась окрестностями.
Псина, привязанная у ворот, перестала лаять и обращать внимание на гостей хозяйки. Растянулась в тенёчке, тяжело дыша и высунув язык.
Настя попивала ягодный морс и не думала почти ни о чём, просто наслаждаясь минутой беспечной тишины.
Собака звякнула цепью, поспешно вскочила и завиляла хвостом.
Романова, не оборачиваясь, поняла, что во двор вышел Эливерт. Ворон потрепал пса за уши, потом уселся рядом с Рыжей, откинулся вальяжно, поигрывая кубком вина.
– Что? Уложил?
– Ага, – кивнул Эл, – отнёс в комнату. Даже не проснулась, пигалица. Спит как младенец.
Анастасия улыбнулась, вновь поглядела по сторонам.
– Как здорово! Знаешь, я всегда хотела жить в таком доме – большом, светлом, чтобы было много цветов, и тенистый сад, полный загадочных уголков, и большой камин…
– Угу, – кивнул Эливерт.
– Что? – хмыкнула Настя. – Неужто и ты тоже?
– А что такого? По-твоему, у меня никогда не возникает нормальных человеческих желаний?
– По-моему – никогда, – насмешливо согласилась девушка.
– Нет, Рыжая, ты не права. Мне нравится здесь… Очень нравится.
– Да… даже уезжать не хочется, – согласилась Настя.
– Не хочется, – вздохнул Эливерт, поднимаясь, – но надо. Как говорится, пора и честь знать! Вечереет уже, а нужно ещё до наступления темноты добраться до постоялого двора, а то опять придётся в чистом поле ночевать. А там анафирэду… Пойду за Наиром.
– Иди!
Настя насупилась угрюмо – мысль о том, что придётся оставить уютное гнёздышко Вириян и вновь плестись по пыльным дорогам Кирлии, сегодня вызвала у неё лишь раздражение и досаду.
– Куда ты собрался, Эливерт? – строго спросила Вириян.
Она стояла на крыльце, опершись о резные перильца.
– Нам пора, – пожал плечами атаман. – Скоро ночь, солнце уже почти село…
– К чему ехать сейчас? Останьтесь до утра!
– Но я думал… – Эл запнулся. – Ведь люди станут болтать. Я не хочу, чтобы тебе из-за нас досталось.
– Люди всегда болтают. Покуда мы живы, молва не оставит нас в покое. Пусть это не заботит тебя. Уедете завтра, куда вам спешить.
– Вообще-то, нас ждёт миледи Лиэлид. В полнолуние мы должны быть в Жемчужных Садах, – сказал Наир, тоже вышедший из дома.
– Лиэлид? – Вириян нахмурилась. – Какие у тебя с ней дела, Эл? Почему владетельная госпожа приглашает в свой замок разбойника?
– Да, есть кое-что… – нехотя пояснил тот.
– Эл, во что ты опять влип?
– Пока ещё не влип, но собираюсь… – честно признался атаман. – Нас ждёт путь на Север. Нужно что-то там сделать, насолить герсвальдцам от души, и… остановить войну.
– Ты шутишь? – не веря услышанному, растерянно молвила Вириян. – Эливерт, это верная смерть! Я думала, ты благоразумнее.
– Нет, – хмыкнул Эливерт, – почему-то, когда я занимаюсь грабежами – это никого не волнует, но, как только я решил записаться в герои, все тут же начали меня от этого отговаривать, пугая тем, что я иду навстречу смерти? Разве у человека может быть иной удел? Все мы умрём. Вопрос только – как? И что успеем сделать до того, как сгинем навсегда…
– Ты прав. Но торопить свою гибель не стоит. Лучше бы тебе отказаться!
– Ты прямо как Миланейя, – вздохнул атаман. – С одной стороны, она сама настояла на нашем путешествии, с другой стороны, умоляла меня не переступать границу. Я обещал ей, что провожу своих друзей до северных рубежей Кирлии и вернусь обратно.
– Я буду молить Небеса о тебе! –
