class="p1">— А Вас кто-то обслуживал? Вы там, наверное, вынуждены были какие-то хозяйственные работы делать: воду принести, что-то постирать.
— Это все сами, Нина Николаевна, это все сами.
— Учитель сам себя обслуживал или просил ученика, т. е. Вас?
— Нет, нет, он сам себя обслуживал. Но если бы он дал мне постирать, конечно, я бы постирал. Но он мне не давал, и, наверное, не нужно было. Да и что там стирать?
— А внешне Ваш Учитель какого роста, как выглядел?
— Он ниже меня, примерно 175 см, в то время чуть плотнее, чем я тогда был. На голове у него волос совсем нет. Борода такая же, я в честь него отпустил бороду, но у него она была вся седая. Ходил ровно, очень легко, не уставал.
— Внешность его не сверхъестественная?
— Внешность очень симпатичная. Так что… как сказать… я в то время не обращал внимания. Но если бы было что-то некрасивое, привлекло бы мое внимание.
— То есть он обаятельный внешне?
— Да, внешне он симпатичный человек. И взгляд у него приятный. Сразу вызывает к себе расположение.
— Вы все время общались мысленно. Вам всегда все понятно было?
— Да, все понятно. Очень просто и легко было. И никаких лишних шумов.
— Вы так ни одного слова и не произнесли?
— Может быть, у меня какие-то восклицательные звуки и были, а так чтобы разговаривать с ним, я не разговаривал. Да я и не знал индийского языка. Ходили мы с ним очень много, куда он считал нужным. И в лес ходили, и в деревню. Он часто водил меня в гости: то в школы, то к деревенским жителям. Он показывал мне то, что считал нужным, что я должен был знать. Он мне или объяснял, или практически показывал.
— Как к Вам относились местные жители? Вы же так разительно отличались от них и ростом, и цветом кожи!
— Относились с уважением, потому что я был с Учителем.
— Скажите, Автандил Алексеевич, в Индии много продвинутых Учителей, среди них есть и Высокие Учителя. Выше Вашего Учителя был кто-нибудь?
— Нет, выше моего Учителя в Индии в то время никого не было. Это не мое мнение — это мнение йогов.
— У Вашего Учителя есть имя? Как к нему обращались?
— Конечно, у него есть имя, но обращаться по имени там не принято. Там принято так: если Учитель на тебя не смотрит, то значит и говорить тебе не полагается. А если смотрит, значит, разрешает обращаться: излагай, что желаешь сказать.
— В книге я написала о том, как Вам продемонстрировали левитацию. Как Вы отреагировали на поднявшегося в воздух человека?
— Ну, как? Смотрел…
— Вы удивились, наверное?
— Почему, Нина Николаевна?
— Как почему? Ведь попирались все законы гравитации!
— Я там такие вещи видел, Нина Николаевна, что это для меня не было чудом.
— А что Вы там еще видели?
— Ну… Учитель учил меня видеть многое…
— Вы, наверное, говорить не можете, да?
— Нет, почему же? Вот Вы в книге написали про то, как почти мертвого человека принесли Учителю, а он его вылечил. Я ведь и этому не удивился тогда. Это уже потом, уехав из Индии и вспомнив об этом случае, удивлялся, как быстро наступило выздоровление под воздействием Учителя. Так и с левитацией. Я не воспринимал это как чудо. Что я могу сказать? Мне понравилось. Видел, что не фокус. Если бы фокус был, я поинтересовался бы, как сделать. А так как не фокус, то я просто посмотрел и констатировал факт: так можно сделать и все.
— Индус, демонстрировавший левитацию, был раджа-йог?
— Нина Николаевна, это, я думаю, неважно…
— А Учитель мог летать?
— Мой Учитель МОГ ВСЕ!
— А Вы можете?
— А надо?
— Это другой вопрос. Так Вы умеете летать?
— Надо подумать.
— Занимаясь философией йоги, многие ли становятся раджа-йогами?
— Нет, не многие, но занимаясь йогой, ученик по мере развития своих способностей переходит из менее трудной школы в более трудную, продвинутую. Бывает, что так и живет в одной школе. Но в этом нет ничего плохого. Человек живет нормальной жизнью, здоров. Что еще надо?
— Значит, далеко не каждому открывается Истина?
— Это по желанию Бога. На земле раджа-йогов человек двадцать-тридцать, не больше.
— Может быть, это зависит от способностей человека?
— Наверное, да.
— Есть ли человек, равный Вам по телепатическим способностям?
— Мы не соревновались. Как я могу сказать? В Индии других телепатов, кроме Учителя, конечно, я не видел. Что Вас еще интересует, Нина Николаевна?
— Я понимаю, что число моих вопросов ограничено. Не все Вы, конечно, можете говоритъ. Поэтому я исхожу из этого.
— Почему не все? Я все могу. У меня секретов нет. Спрашивайте, что Вас интересует.
— Я не буду спрашивать о каких-то сокровенных тайнах. Они недоступны простому человеку. Скажите, Ваше мировоззрение, восприятие жизни изменилось?
— И восприятие жизни, и любовь к ближнему, и любовь ко всем людям — все изменилось.
— Учитель Вам подарил это чувство любви, или Вы генетически от природы были таким?
— Ну, любовь, может быть, была; но не такая. Это было развито после общения с ним, потому, что он воспитал иное восприятие. Дал почувствовать, что без любви к людям жить нельзя, это обязательно в жизни. Если не будет любви, то ничего не будет. Но чтобы была любовь, обязательно надо освободиться от эгоизма. Ни в коем случае человек не должен иметь зависть. Завидует — значит сам себя убивает. Зависть — это очень плохая болезнь. Ее ни у кого не должно быть, Правда, у меня и с детства зависти не было. Но сейчас я в этом еще раз убедился, что этого, вообще, не должно быть. Эгоизм у меня был в какой-то мере, но сейчас я этого не чувствую.
— То есть Вы считаете, что Вы в миру уже избавились от этого чувства?
— Да, избавился от эгоизма. Он никому не нужен, так же как и гордость. В жизни гордость — лишнее чувство. Часто у нас говорят: человеческая гордость, мужская гордость. Гордость — это все глупость. Гордости в человеке не должно быть, только тогда он сможет объективно рассуждать.
— Автандил Алексеевич, Вы рассказывали, как к Учителю принесли почти мертвого человека и Ваш Учитель его вылечил. Это был, наверное, не единственный случай, когда приводили к Учителю на лечение?
— Дело в том, что к Учителю не часто приводили. Сначала спрашивали, можно привести или нет. Принимал он не всех.
— Не всех почему? Не потому же, что он не мог вылечить, а исходя из чего-то другого, из его соображений?
— Конечно, Нина
