Все чудеса запретных Еве рощ Омытого росой не оградили От слез, пролившихся, как черный дождь.
Итак, когда я узнал, что Вергилий оставил меня, даже счастье от обретения рая не помогло мне сдержать плач.
Дальше начинается диалог, о котором мы поговорим в следующей главе.
Песни XXX–XXXI. «Не этот меч тебе для плача жребии судили»
Думаю, не буду выглядеть сентиментальным, если скажу, что, работая над этими песнями, невозможно не испытать желания пойти на исповедь, взглянуть своему злу в лицо, назвать его и осудить (и да помилует Господь тех, кто причислит себя к непорочным, отделившись от грешников). Согласно Данте, для того чтобы попасть в рай, то есть в добро и Истину, нужно увидеть собственное зло во всем его масштабе. Поэтому он описывает, насколько драматичен каждый момент, когда человек призван проявить свободу и кладет на чашу весов свою жизнь, историю, судьбу. Очертим контекст этих песней. Мы в земном раю, где все окутано музыкой и светом, предвкушением небесного рая. Сюжет последних пяти песен — единое величайшее событие, в рамках которого происходит встреча Данте с Беатриче и исповедь Данте.
Встречу обрамляет удивительная, сложно устроенная процессия, которая отражает представление людей Средневековья об истории спасения как о последовательности литургических действий паратеатрального характера. Вдохновленный обычаем подобных процессий, Данте изображает себя присутствующим в земном раю при своего рода священном представлении — грандиозной театрализации всеобщей истории спасения от Бытия до Апокалипсиса. Надо сказать, что и сам текст Данте породил множество подобных театрализованных представлений (так, например, известно о постановке 1583 года, воспроизводившей описанный Данте сюжет: тогда по улицам и площадям Модены прошла процессия, в которой участвовало все население города).
В этом шествии перед Данте проходят все книги Ветхого Завета, а затем появляется золотая колесница, охваченная светом и музыкой; на колеснице восседает грифон, наполовину орел, наполовину лев, олицетворяющий Иисуса («двусущность» грифона указывает на двойственную природу Христа — человека и Бога). Вокруг повозки танцуют красавицы — четыре основных и три богословских добродетели; здесь же находятся и евангелисты, и звери Апокалипсиса — словом, представлена вся символика, пронизывающая историю спасения.
На фоне этих декораций, этой грандиозной литургии (Данте многократно обращается к каноническим текстам мессы), в сердцевине истории спасения происходит встреча Данте с его возлюбленной: женщиной, чье появление на его пути позволило ему пережить опыт новой жизни — Vita nova. Это произошло не потому, что она была красива. Конечно, и поэтому тоже, но прежде всего потому, что через нее Данте, его взор, воля и разум каким-то образом встретили Самого Христа.
Из этих песней делается очевидным, что Беатриче выполняет христологическую функцию, о чем говорят многие исследования. Но будем иметь в виду, что если Беатриче — это присутствие Иисуса в жизни молодого Данте, то и каждая любовь, каждое отношение, каждое желание призывает распознать знаки, отличительные особенности присутствия Бога, Который идет навстречу человеку. Ты можешь их и не распознать — но тогда свершится смерть, Зло: ты не заметишь их, не превратишь повседневные отношения в величайшую возможность встретить судьбу, узреть таинственное исполнение жизни во времени.
И последнее вводное замечание: в песни тридцать первой «Чистилища», словно в зеркале, отражается и песнь пятая «Ада», текст содержит множество отсылок к истории Паоло и Франчески. Между исповедью Франчески перед Данте (в том числе от имени Паоло и за него) и исповедью Данте перед Беатриче проходит удивительная параллель. Тема та же: может ли любовь — закон жизни, притяжение, Самим Богом вложенное в Творение, в связь между мужчиной и женщиной, — позволить, чтобы мы заблудились? Может ли любовь спасти нас? Какие процессы при этом происходят? Что происходит с моим сердцем, с моим разумом, с моей свободой, когда Бог, закладывающий влечение в структуру всего сущего, таинственным образом притягивает меня к Себе? Здесь человек оказывается перед выбором: пойти по пути отношений Паоло с Франческой или Данте с Беатриче. Вот о чем идет речь.
Начнем с песни тридцатой, стих 13-й:
Как сонм блаженных из могильной сени, Спеша, восстанет на призывный звук, В земной плоти, воскресшей для хвалений, Так над небесной колесницей вдруг Возникло сто, ad vocem tanti senis[202], Всевечной жизни вестников и слуг.
[Подобно тому как блаженные «из могильной сени восстанут» в день Страшного Суда «на призывный звук»[203] (то есть на последний призыв; в катехизисе слово «последний» относится к тому, что остается в конце: смерть, суд, ад и рай — четыре понятия, которыми оканчивается не только жизнь человечества, но и жизнь каждого человека), «в земной плоти, воскресшей для хвалений» (то есть будут воспевать хвалу гласом, облеченным в новое, воскресшее, прославленное тело), так же внезапно возникли над колесницей сотни голосов в ответ на речь старца. Это голоса «всевечной жизни вестников и слуг», то есть ангелов.]