– Нисколько.
– А я по тебе скучал, – сказал он с нежностью в голосе.
– Сомневаюсь. Думаю, тебе было хорошо без меня.
Он осмотрел ее с ног до головы.
– Как и тебе. Ты даже не дождалась моего возвращения и начала носить платья, которые я заказал для тебя.
Она выпрямилась.
– Я сама заплатила за них мадам Лаплант из собственных сбережений.
Он тихонько рассмеялся:
– Ты? В таком случае моя сестрица, должно быть, весьма расточительна, когда дело касается ее слуг.
Элина разозлилась. Холодный взгляд, который она бросила на него, мгновенно стер улыбку с его лица.
– Извини. Забыла, что на тебя не действуют мои уловки. Все остальные в этом зале думают, что я – благовоспитанная юная девушка с безупречной репутацией, но мы-то с тобой знаем правду, да? Знаем, что я лгунья, мошенница и воровка. Скажи, когда ты собираешься разоблачить меня – до или после ужина?
– Ты сделала что-то, что я должен разоблачить?
– Нет! – ответила она, испытав боль оттого, что он истолковал ее слова как признание вины.
– Если ты боишься разоблачения, то зачем пришла сюда?
Его вопрос привел девушку в замешательство. Элина гордо подняла голову.
– Поскольку ты уже все решил для себя и, видимо, знаешь, зачем я здесь, то можешь сам ответить на этот вопрос.
– Ты, наверное, решила найти новый способ, чтобы раздобыть денег, или богатого мужа, или…
Она опустила глаза в ожидании еще более мерзкого поступка, который Рене решит приписать ей.
– …или ты рассказала правду моей сестре, и она поверила тебе.
Элина резко подняла голову. Она засомневалась, правильно ли расслышала его слова.
– К-какую правду?!
– Что ты – дочь Филиппа. Что ты приехала сюда, надеясь найти его, а вместо этого нашла его вторую семью. – Значит, ты тоже в это веришь?
– Да, – твердо ответил он. Она сощурилась.
– А почему вдруг ты передумал? Нашел доказательства, подтверждающие мои слова?
Он поймал ее взгляд.
– Нет, прямых доказательств не нашел. Мне вообще мало, что удалось выяснить. Но доказательство, которое у меня есть, – неоспоримо. Это – ты.
– Я?
– Ты. Все эти недели я старался понять, как могут уживаться в тебе две совершенно разные женщины? Интриганка и лгунья, сочинившая дикую историю, чтобы отомстить мне. И в то же время добрая, невинная женщина, оставшаяся одна-одинешенька впервые в жизни – без семьи и без друзей, и все из-за того, что она слепо верила своему отцу. И я склонен доверять второй.
– Так ты веришь мне?
– Да.
Танцуя, они покинули заполненный людьми зал и оказались на безлюдном – к их великому облегчению – балконе. Элину била дрожь.
Он остановился. Но когда Элина постаралась отстраниться от него, Рене прижал ее к своей груди.
– Пожалуйста, Элина, – прошептал он. – Мне очень нужна твоя любовь. Я знаю, ты считаешь меня бессердечным. Не доверяешь мне. Но я смогу сделать тебя счастливой. Клянусь. Ведь я… люблю тебя!
– Любишь? Тогда почему исчез на целую неделю, не сказав ни слова? Не потому ли, что испугался моего признания в любви? – Ее голос дрогнул.
– О Боже, милые глазки! – прошептал он, прижимая ее к себе: – Так вот что тебя мучает? Но я так давно хотел услышать это признание. Я вдруг осознал, что не могу жить без тебя. В то же время я понимал, что пока у нас нет будущего. Тогда я отправился на поиски дружков Франсуа, и мне удалось вытрясти правду из одного из них.
– Все это время ты был с Франсуа? – Глаза ее округлились от ужаса.
– Нет, хотя очень хотел его найти. Особенно после того, что мне рассказал Алсид.
– И что же рассказал Алсид?
Рене не осмеливался смотреть ей в глаза.
– Ведь это Франсуа убил Алекса, да? – прошептала она. Рене удивленно посмотрел на нее:
– Да. Но как ты узнала?
– Я просто подумала, что именно из-за этого он хотел, чтобы я уехала.
Рене помрачнел:
– Я подумал о том же самом. Полагаю, твой брат узнал правду от кого-то в городе и отправился к Франсуа, чтобы поговорить с ним.
Элина кивнула:
– Поэтому пропали все наши документы.
Рене сощурился. Он совершенно забыл об этих бумагах.
– Пожалуй, ты права. Видимо, Алекс показал эти документы Франсуа, тот больше не сомневался, что Алекс – сын Филиппа.
И по вполне понятной причине решил их уничтожить.
Элина представила себе, какие страдания испытывал ее брат перед смертью, и сердце у нее болезненно сжалось. Как мог Франсуа так ненавидеть собственных родственников? Просто не верилось, что у Джулии мог вырасти такой сын.
– А зачем ты хотел найти Франсуа? – спросила Элина.
– Отправляясь к Алсиду, я просто решил узнать всю правду. Однако уже тогда я поверил тебе. Зная, какой негодяй Франсуа, я лишился покоя. Мне необходимо было узнать, что случилось на самом деле. Не собирается ли Франсуа причинить тебе вред. Я хотел загладить свою вину перед тобой, поскольку я причинил тебе много боли своими подозрениями и опасался, что ты не выйдешь за меня замуж.
– Замуж? – Уж не ослышалась ли она?
– Да, и немедленно!
– Значит, все твои подозрения в прошлом?
– Все до единого.
– А как же Джулия? Тебя больше не беспокоит, что это скажется на ее положении в обществе?
Он задумался.
– Беспокоит. Но ей придется это принять. Не знаю, как она воспримет эту новость. Ведь тут замешан Филипп.
– Ей все известно.
– Что?! Это ты ей сказала?
Элина отвела взгляд.
– Нет.
– А кто же?
– Папа признался ей во всем перед смертью. Он оставил завещание, где упомянул всех нас. Но Джулия не нашла в себе сил выполнить его последнюю волю, пока я не появилась на пороге ее дома.
Лицо Рене пылало от гнева.
– Ты давно знаешь, что ей все известно?
Элина задрожала под его гневным взглядом.
– С той ночи, как ты нашел меня у Джулии. Он сжал губы.
– Послушай, Рене, – мягко сказала Элина. – Не надо сердиться на Джулию…
– Я на тебя сержусь за то, что скрывала от меня правду, зная, как я мучаюсь.
– Но если бы я тебе все рассказала, ты сделал бы мне предложение из чувства долга. И я бы так и не узнала, какие чувства ты ко мне питаешь, готов ли поступиться ради меня своими жизненными правилами.
