– В смысле «продолжай», - выдохнула она. - Не останавливайся.
– А как насчет пожениться? - снова спросил он и вдруг убрал руку с ее бедра.
Франческа вынуждена была схватиться за его плечи - ноги не держали ее.
– Ну Майкл! - жалобно заныла она. На лице его расплылась хищная улыбка.
– Так как насчет пожениться?
– Согласна! - взмолилась она. - Согласна на все, что угодно!
– На что угодно?
– На что угодно, - вздохнула она.
– Вот и хорошо, - сказал он и вдруг выпустил ее и даже отступил на шаг. - Сходить за твоим плащом? - осведомился он, поддергивая манжеты. Выглядел он как олицетворение мужской элегантности: причесан волосок к волоску, совершенно спокоен и собран.
Она же наверняка выглядела как сущее пугало огородное.
– Майкл! - начала она, стараясь не обращать внимания на то смятенное состояние, в котором он ее оставил.
– Если ты желаешь продолжения, - сообщил он ей примерно тем тоном, каким обыкновенно обсуждал охоту на куропаток, - то можешь рассчитывать на него только в качестве законной графини Килмартин.
– Я и так законная графиня Килмартин, - проворчала Франческа.
– В качестве моей законной графини Килмартин, - поправился он. И, подождав мгновение ее ответа, снова спросил: - Так мне сходить за твоим плащом?
Она кивнула.
– Мудрое решение, - одобрил он. - Ты подождешь меня здесь или у парадной двери?
Она заставила себя разжать зубы и произнесла:
– Я спущусь к парадному.
Он подхватил ее под руку и повел к двери, шепнув на ходу:
– Как же тебе не терпится, шалунья!
– Просто принеси мой плащ, - скрипнула зубами Франческа.
Он засмеялся жизнерадостным, звучным смехом, и она сразу же почувствовала, что раздражение ее проходит. Он был повеса и шалопай и, вероятно, имел еще сотню недостатков, но она знала, что такого доброго сердца нет ни у одного мужчины в мире. Вот только…
Она остановилась, ткнула пальцем ему в грудь и сказала строго:
– Больше не будет никаких других женщин.
Он только посмотрел на нее, чуть выгнув одну бровь.
– Я серьезно. Никаких любовниц, никаких увлечений, никаких…
– Боже мой, Франческа, неужели ты думаешь, что я смог бы? Нет, не так! Неужели ты думаешь, что я стал бы?
Она была так занята собственными мыслями, что только сейчас посмотрела ему в лицо и, к удивлению своему, обнаружила, что выражение у него сердитое, даже гневное. Он был раздосадован уже потому, что она спросила! Но она не собиралась так просто забывать о годах, на протяжении которых он вел себя не самым примерным образом - да и какое право он имел ожидать от нее подобной снисходительности! - так что она заметила, хотя и не столь строгим тоном:
– У тебя не самая лучшая репутация.
– О Господи! - фыркнул он, увлекая ее за собой в прихожую. - Все это было только для того, чтобы выбросить тебя из головы.
Ошеломленная Франческа послушно следовала за ним к парадной двери.
– Еще вопросы есть? - нарушил он наконец молчание, обернувшись к ней со столь надменным выражением лица, словно родился графом, а не унаследовал титул в силу игры случая.
– Нет! - пискнула Франческа.
– Вот и хорошо. А теперь пошли. Наше присутствие требуется на бракосочетании.
Позже этим же вечером, раздеваясь перед сном, Майкл, очень довольный тем оборотом, который приняли дела, не удержался и жизнерадостно произнес вслух:
– Спасибо тебе, Колин. Спасибо и тебе, неизвестный, вдруг воспылавший желанием жениться на Элоизе.
Потому как Майкл очень сомневался, что ему удалось бы уговорить Франческу на скоропалительный брак, если бы ее братец и сестрица не устроили свою семейную жизнь без ее участия.
А теперь она стала его женой.
Его женой.
В это было почти невозможно поверить.
Долгие недели он шел к этой цели, и согласие она дала еще вчера вечером, однако только когда он надел старинное золотое кольцо ей на палец, он до конца осознал это.
Она стала его.
Пока смерть не разлучит их.
– Спасибо тебе, Джон, - добавил Майкл чуть дрогнувшим голосом. Не за то, что умер, - нет, нет! Но за то, что избавил от чувства вины. Майкл до сих пор не очень понимал, как это произошло, но с того дня, когда они с Франческой любили друг друга в сторожке садовника, в глубине души Майкла поселилась уверенность, что Джон бы одобрил их брак.
Он бы благословил этот брак, а иногда Майклу казалось даже, что, если бы Джон мог выбрать Франческе нового мужа, он выбрал бы его, Майкла.
Облачившись в винно-красный халат, Майкл направился к двери, соединявшей его спальню со спальней Франчески. Хотя интимные отношения между ними возникли в первый же день по его приезде в Килмартин, но в графскую спальню он перебрался только сегодня. Ему самому было это несколько странно; в Лондоне он гораздо меньше тревожился о таких вещах. Там они совершенно открыто занимали смежные спальни, впрочем, всем домочадцам было известно, что дверь между спальнями была заперта с обеих сторон.
Но здесь, в Шотландии, где отношения их стали таковы, что могли дать обильную пишу сплетням, он позаботился разложить свои вещи в комнате, которая была самой удаленной от спальни Франчески. И не важно, что они постоянно курсировали по коридору меж этими комнатами: внешние приличия были соблюдены.
Слуги, конечно, не были ни глухими, ни глупыми, так что Майкл был уверен, что они прекрасно понимали, что происходит. Но все в замке обожали Франческу и искренне желали ей счастья, и не станут они никому ни о чем рассказывать.
Тем не менее было приятно думать, что все эти глупые тревоги остались позади.
Он протянул руку к дверной ручке, но не взялся за нее сразу же, а просто стоял у двери и прислушивался, не донесутся ли какие-нибудь звуки из смежной комнаты. Но он почти ничего не услышал. Он и сам не знал, почему это ему вздумалось прислушиваться: дверь была крепкая, старинная и знала, как хранить секреты. Но все же что-то заставляло его длить это мгновение, смакуя его.
Ведь он готовился ступить в спальню Франчески.
Имея на то полное право.
Что могло быть лучше? Ну разве что если б она сказала ему, что любит его.
Из- за этого упущения с ее стороны в сердце его оставалась маленькая заноза, впрочем, почти незаметная на фоне обретенного счастья. Ему не хотелось бы, чтобы она говорила ему слова, которые бы не соответствовали ее чувствам, и даже если она не любила его так, как подобает жене любить мужа, все равно ее чувства к нему были и сильнее, и благороднее тех, которые испытывает большинство жен к своим мужьям. В этом он был уверен.
