Я обожаю свою тещу! Зафиналила так, что больше нечего добавить.
42Ли
Мне хочется выругаться на них обоих, только вместо ругани из горла раздаются тихие всхлипы, а из глаз ручьем текут слезы. Глупый мальчишка снова подрался из-за меня и теперь сидит, виновато опустив голову и отводя глаза в сторону, а я уже в который раз обрабатываю ему стесанные до мяса костяшки, дую на них, когда он морщится, и не понимаю как ему втемяшить, что сойду с ума, если с ним что-то случится.
— Не реви. Мужик дома. Главное, что целый, а остальное — пустяк.
— Мама, ладно он дурной, но ты-то куда смотрела!? — всхлипываю чуть громче, вытирая ладонью слезы, чтобы они не капали Максу на ранки. — Не могла остановить?
— А ты сама попробуй его останови! — мама с довольной улыбкой осматривает кухню, трогает гладкую рабочую поверхность, фасады и кнопки встроенной в мебель техники. Но с большим интересом примеряется к ножам на магнитной полосе. — Такого проще пристрелить, чем остановить. Я после увиденного вообще сомневаюсь, что Борис мог его отмутузить, — проверив заточку у одного ножа, возвращает его обратно и опускается на стул, вздыхая с облегчением. — Да-а-а-а. Красиво сделали. Нечего сказать даже.
— Это Макс дизайнера нашел, — хлюпая носом, прилепляю пластырем повязку к руке Максима и резко затихаю услышав мамино:
— Да не реви уже, донь. До свадьбы заживёт.
— За две недели? Мама, ты с ума сошла?
— Господи, и в кого ты у меня такая переживательная стала? — покачав головой, спросила она и ошарашила меня своей логикой. — Донь, что это за мужик вообще, который за свою женщину кулаки не почешет? Это нормальное явление. Да и не удержался Максим. И что? Я бы сама не удержалась и Борису в зубы дала, просто Максим опередил. Зато теперь каждый раз в зеркало смотря, вспоминать будет, что к вам лучше не лезть. Если нормальных слов не понял, то рода напомнит. И я спокойна. Не за хлюпика дочь замуж выдаю.
— А если Рокотов на него заявление накатает?
— Пусть попробует, — расплылась в хищной улыбке мама, потирая руки. — Я ему тогда устрою… Хиросиму и Нагасаки в пределах одной камеры. Ха! И что ты все о плохом? Лучше скажи, платье купила?
— Купила, — кивнула я.
— Ну вот и славно, — мама ещё раз обвела кухню взглядом и кивнула. — Неплохая квартира. Уютная.
— Максим выбирал. Я тебе говорила же.
— Одно дело говорить и другое самой увидеть. Ладно, хорошо у вас, но поеду. А вы тут, — улыбнулась она, — без ругани давайте. Донь, проводи меня. Максим, до свидания.
— До свидания, Татьяна Федоровна.
Закрыв двери за мамой, я вернулась на кухню, собрала обратно в аптечку пластыри, бинты и перекись и закусила губу, смотря на уже заметно припухшую ладонь Макса. Вытащила из морозилки куриную грудку, обернула ее полотенцем и осторожно приложила к залепленным костяшкам.
— Болит? — спросила, прислоняясь лбом ко лбу Максима.
— Не. О'кей все, Еля.
— Есть хочешь?
— Не.
— А чего хочешь?
— Не знаю. Чё-то сегодня день какой-то суматошный. Накрыло малехо. Посижу еще чутка и попустит. Не парься, Еля.
— Может, тогда лучше в спальню пойдем? Хотя бы ляжешь.
— Пошли.
Скинув с кровати покрывало, помогаю Максу раздеться. Он двигается как сомнамбула, путается в футболке и упирается, когда я подбиваю ему под спину подушки и накрываю одеялом. У него же все о'кей, а я слепая и не вижу, не чувствую, что внутри его головы творится какой-то кошмар. Упертый мальчишка!
— Макс!
Рыча, вдавливаю его спину обратно в подушки, когда уже через пять минут в лежку "попустило", и, чтобы не вздумал снова вставать, ложусь рядом, пристраиваю голову на плечо и обнимаю себя его руками.
Я в домике. Я под защитой своего мужчины, и он инстинктивно прижимает меня к себе плотнее, греет своим теплом, будто сейчас плохо мне, а не ему. Снова в первую очередь я, а потом уже он. Ещё мальчишка внешне, но уже мужчина внутри. Потеревшись кончиком носа о его щетину, целую в мерно пульсирующую венку на шее и прикрываю глаза. Макс обязательно поспит, если я усну. Почувствует, что мне спокойно, успокоится сам и заснёт, отпустив свои мысли.
Видимо, я все же задремала, пригревшись, а потом уснула. И, наверное, проспала до обеда, если бы подо мной не завозился матрасик и лучшая подушка по совместительству. Посмотрев на часы на тумбочке и протестующе промычав Максу в шею, чтобы поспал ещё полчасика, иначе буду ругаться, закинула на него ногу, а сама, почувствовав вернувшуюся на спину ладонь и прикосновение губ к макушке, буквально сразу же провалилась обратно, прямиком в недосмотренный сладкий сон. Вот только, проснувшись, не смогла его вспомнить. Он упорхнул, стоило приоткрыть глаза. Испарился, оставив после себя до ужаса приятное послевкусие чего-то нежного и воздушного с ванильным ароматом, но что именно мне снилось — никакой ясности. Зато в плане сегодняшнего дня она появилась сразу.
Прозевавшись и продрав глаза, я первым делом чмокнула Макса в щеку, у краешка губ, осмотрела его правую ладонь и потянулась к телефону.
— Мишка, привет.
— Угу, — зевнул он, щёлкнув челюстью, в трубку.
— Миш, я сегодня не выйду.
— Что-то стряслось или заболела?
— Нет, не заболела. Хотя… Дай совет. У меня сегодня обострение лени, повышенное содержание серотонина в крови и приступы нежности. С таким к кому записываться?
— О-о-о, мать, — захохотал Мишка. — Постельный режим, а лучше карантин с изоляцией. Источник этого безобразия локализовала?
— Ага, — кивнула я и шикнула на попытавшегося встать Макса. — Лежать!
— Вот тогда вместе с этим вирусом и изолируйся. Как полегчает, звони. Запись твою раскидаем, не переживай. Привет вирусу.
Мишка сбросил звонок, а я посмотрела на Максима и, усевшись ему на живот, потянулась за его телефоном.
— Звони Филу. У тебя сегодня внезапный выходной по семейным обстоятельствам.
— О'кей, — улыбнулся он. Приложил трубку к уху и уложился в четыре слова и одно местоимение. — Здоров. Я сегодня нужен? Лады, — отложил мобильный на край тумбочки и посмотрел на меня с широкой улыбкой, от которой мое сердце запело и захотелось дурить на полную.
- Лежи! — снова скомандовал я, а сама поскакала к шкафу, стянула с плечиков рабочий халат и, накинув его, не сильно заботясь тем, что он застегнут всего на пару пуговиц, вернулась к кровати, чтобы самым серьезным и строгим тоном произнести. — Как вы себя чувствуете, больной?
