Сталин удовлетворенно улыбнулся и отошел от специальной смотровой ниши, позволяющей незаметно обозревать Зал заседаний. Заложив руки за спину, генсек несколько раз прошелся по небольшой комнате, потом внезапно остановился и повернулся к членам политбюро, сидящим за широким столом:
— Пора начинать. Ты, Вячеслав, — Сталин направил указательный палец на Молотова, — как и предусмотрено регламентом, начинаешь свой доклад. И не обращаешь внимания на выкрики, которые могут начать раздаваться из зала.
Молотов озадаченно потер лоб:
— Что все-таки происходит, Коба? Ты не мог бы хотя бы в общих чертах…
Генеральный секретарь нехорошо улыбнулся:
— Мы обязательно с товарищем Петровским все расскажем членам политбюро. Но чуть позже.
Он подошел к старому партийному товарищу и положил ему руку на плечо:
— Пойдем, Григорий Иванович, будешь сегодня сидеть рядом со мной.
Больше не говоря ни слова, полуобняв Петровского за плечи, Сталин решительно вышел с ним из комнаты.
Появившихся из бокового прохода в зале заседаний и начавших рассаживаться в президиуме членов и кандидатов в члены политбюро делегаты съезда встретили настороженным гулом голосов. Молотов переглянулся со Сталиным. Генсек выразительно показал глазами: «Начинай». Председатель Совнаркома кивнул головой и твердым шагом направился к трибуне. Но дойти до нее он не успел. Неожиданно звонко завибрировали стекла в больших окнах зала, выходящих на Москву-реку. Шум в зале мгновенно прекратился. В наступившей тишине послышался вначале отдаленный, но быстро нарастающий рык множества двигателей, который внезапно перекрылся грохотом взрыва, идущего от Боровицких ворот. Делегаты съезда повскакивали со своих мест и бросились к окнам. Их взгляду предстала жуткая картина. Боровицкая башня Кремля, изуродованная мощным взрывом, стояла черная от копоти. А возле проема, на месте которого только что стояли крепкие ворота, в смертельном, завораживающем танце двигались человеческие фигуры, вырезая как стадо баранов матерых охранников из «внутряка». Одна из фигур внезапно развернулась в сторону окон Большого Кремлевского дворца и выстрелила по ним очередью из непонятного оружия. Послышался звон бьющихся стекол, и в зал заседаний ворвался холодный январский воздух, с которым к делегатам внезапно пришло ощущение страшных и непонятных перемен.
Сталин резко повернулся на своем месте и увидел быстро бегущего к нему Ворошилова, который должен был находиться в комендатуре Кремля, дожидаясь прибытия Тухачевского. Подбежавший нарком, тяжело дыша, наклонился к уху генсека:
— Нет связи с командующим учениями, Коба. Телефоны в запасном узле связи отключены, на позывные радистов никто не отвечает. В то же время эфир забит короткими зашифрованными сообщениями. Охрана кремлевского коммутатора убита, и он захвачен неизвестными. Пятницкий на связь не выходит. Спасские и Троицкие ворота взорваны. Наблюдатели на стене сообщают, что Кремль со всех сторон окружен танками и пехотой, сквозь боевые порядки которых в сторону Кремля направляются подразделения ОДОН. Похоже, что Тухачевский сговорился с Менжинским и теперь ведет совместную с ним игру. Уходи, Коба. Я все-таки нарком и попробую их…
Договорить Ворошилов не успел. За высокими дверьми Зала заседаний раздался неясный шум, прозвучало несколько выстрелов, они распахнулись, и в них стали стремительно вбегать вооруженные люди. Генсек вскочил со своего кресла. Пристально на него глядя, в окружении четырех полупрозрачных фигур к нему шел незнакомец.
Сталин зло рассмеялся. Первый раз в жизни он не прислушался к своей интуиции, а положился на мнение других. И немедленно проиграл. Эти двое, мужчина и женщина, вставшие сейчас за его плечами, не угадали. Они убедили его, что чужак, который сейчас стремительно приближался, если и будет действовать, то только с небольшой группой своих подчиненных. И они смогут его легко устранить, как только он появится в их поле зрения. А весь этот заговор — обычная возня возле власти. К сожалению, оказалось, что за всем происходящим стоит этот чужак, и только он.
Его сильно дернули за руку, и голос женщины за спиной прошипел:
— Уходи с Яром. Я остановлю ЭТОГО.
Влекомый за руку мужчиной генсек под прикрытием личной охраны, ощетинившейся стволами и штыками, стремительно кинулся к стене, где была спрятанная в боковой панели дверь, ведущая к подземному ходу. Но они не успели. Панель вырвало взрывом, и из образовавшегося проема начали выскакивать облаченные в странные маскхалаты военные. Яр выругался и потянул Сталина за собой к выходу из зала, на лестницу, которая вела на второй этаж, в бывшие личные покои Императора. За ними, лицом к нападавшим, начала пятиться Марта…
В моей голове внезапно раздался крик Нои:
— Не разрешай своим воинам приближаться к женщине!!
Я не успел открыть рот, как горло мне сдавили невидимые пальцы. Фарада, появившийся из подземного хода, с разбегу бросил одну за другой три шок-гранаты за угол коридора, где уже скрылся Сталин. Лейтенант на мгновенье прикрыл уши руками, закрыл глаза и сразу же ринулся за поворот. За ним метнулись его люди, как черти из табакерки, выскакивающие из проема в стене. Я, сопровождаемый Касаткой и тремя бойцами, рванул за ними, но внезапно остановился. Посреди прохода стояла женщина, возле ног которой корчилась команда лейтенанта вперемешку с личной охраной генсека. Женщина смеялась. Ее смех становился все ниже и ниже, и внезапно она беззвучно крикнула. Жуткий страх, как плетью, хлестнул сознание, одевая его в безумие и невыразимую тоску. Женщина оскалилась, ее голос опять стал слышен, переходя на все более высокие октавы. От него теперь заложило уши, потом сердце начало больно вибрировать, грозя взорваться в груди. Глаза женщины сузились, а зрачки стали вертикальными. Она опять крикнула. Касатку, стоящего за моей спиной, и его боевую тройку отшвырнуло к стене, как сухие листья ветром. Женщина шипяще рассмеялась и запела. Голос ее теперь обволакивал и притягивал к себе, обещая неземные радости и вечную любовь. Она была в этот момент прекрасна. Я не выдержал и встал перед ней на колени.
Голос Нои в голове гневно прокричал:
— Махамайя еще не вырвала тебе горло только потому, что я ее остановила. А встать с колен ты должен сам. Это не ее желание, а твое — стоять на коленях. Ну же!!!
От нее мне передалось такое чувство ненависти, что я, пересиливая себя, приподнял голову и, смотря женщине прямо в глаза, подобрал валяющуюся на полу трехлинейку с примкнутым штыком. Продолжая так же стоять на коленях, как копье, бросил винтовку прямо в грудь этой твари…
Женщина покачнулась, недоуменно взглянула на штык, вошедший по самое основание в грудь, глаза ее закатились, она тихо опустилась на пол и больше не двигалась. Мне до темноты в глазах захотелось сесть рядом с ней и просто плакать от какой-то неописуемой потери…
В себя меня привел рывок за волосы возникшей рядом помощницы:
— Да вставай же скорей, скотина, ОН сейчас уйдет.
Смахивая морок и стараясь не думать о своих друзьях, покачиваясь, я побежал за Ноей к кабинету, в котором закрылся Сталин с охранником и в котором раздавались мощные удары, как будто кто-то молотом крушил стену. Перед несущейся как ураган Ваджрой двери сорвало с петель, и мы ворвались в кабинет.
