Хоть немного еще постою на краю!..
Высоцкий отпел про нашего водителя, потом Толкунова, Анна Герман, какая-то современная неизвестная мне певица – а водитель со всеми поет, не перестает, руками размахивает!
Вот такой нежданный музыкальный набор.
Ну а потом мы приехали! И вообще, должна признаться, что наблюдения за местными водителями – отдельные сюжеты для фильма. Какие интересные попадаются персонажи! Одна негритянка, например, везла нас и вязала длинный шарф. Не все время, конечно, а на светофорах. А водитель-колумбиец рассказывал, что перевез в Штаты уже почти всю семью, 18 человек, еще на родине осталось 5, а после них начнет перетаскивать двоюродных братьев и сестер. Иногда водители оказываются нашими бывшими соотечественниками, и я как-то раз ехала с очень классическим персонажем из 90-х, в черных очках, шрамах и черной рубашке. В машине дискотека – зажигательная русская народная шансонная песня «Таанцуй, Россия и плачь, Европа, а у меня самая, самая, самая красивая попа!» Я ее раньше, честно говорю, не слышала, но водителю, видимо, она очень нравилась. Подпевал припев про попу всю дорогу. Смешно выглядело, сидит амбал в джипе, весь из себя харчистый в плечах, и поет, что у него самая красивая попа! Я не смеялась, нет, я сдержанная, вы ж меня знаете…
Но какой бурлеск был у меня внутри, трудно представить!
Как-то раз еще нас везла красивая черная девушка с часто встречающейся человеческой болезнью под названием логорея. Это почти как диарея, только из другого места – понос, но словесный. Сначала она мило улыбнулась и предупредила – мы с вами будем ехать 33 минуты! Я и не предполагала, что столько узнаю за эти полчаса!
Первое время я пыталась участвовать в разговоре: шутила, вяло отвечала – вяло, потому что ответы мои не проникали в ее уши, эти уши вообще не были предназначены для поступления информации. Минут через пять поняла – бес-по-лез-но! Человек настроен только на себя, болезненно вещает, как радио, может безостановочно говорить обо всем: о наращенных ресницах, о проблеме расизма, о том, какие невкусные стали картофельные чипсы, о лесбиянке с пневмонией, о странных привычках ее мужчин (один привязывал ее скотчем к кровати, но я уверена, что он ей просто заклеивал рот, чтоб не болтала!), потом вдруг без особого логического перехода заговорила о мэре Чикаго, о мексиканских апельсинах и о чем-то еще и еще, перекрикивая галдящее радио.
В общем, сильно пожалела ее саму и ее родных, ведь со временем она стала для них фоном, как включенный телик, к которому настолько все привыкли, что уже и не замечают и никогда, видимо, не надеются услышать ничего важного. Она – ходячий голос и всё, белый шум, фон, который тарахтит, долбает, болтает, мямлит, лопочет, долдонит, балаболит без остановки, а жизнь её и её семьи идет себе тихонько мимо…
#######
Теперь про Нью-Йорк.
Была до этого пару раз в Нью-Йорке, но сейчас, приехав спустя много лет, немного по-другому его восприняла. Раньше была очарована его милой суетой, неповторимостью, атмосферой, устремленностью вверх, казалось тогда, что попала в сказку, ходила, открыв рот. И много лет с тех пор уже прошло, и почти везде-то я успела побывать и много чего увидеть. И вот снова вернулась. И я изменилась, и город. Стал не хуже и не лучше – просто по-другому воспринимаю. Уже не сказка, скорее, мультфильм. Диснеевский. Как нарисованный по линеечке мульт-персонаж – упирается в небо высотным заборчиком с яркой и галдящей толпой внизу, разномастной, спешащей, нетерпеливой. Стал более неряшливым, разленился, не убирает за собой. Безумно удобный, особенно для вновь прибывших: тщательно вычерченный, разделенный на квадратики, названный цифрами – 15-я улица, 40-я, и пространственными понятиями – Верхний город, Нижний…
Остановились на этот раз в самом центре, чтоб до всего было рукой подать. Гостиница в основании – ну, чуть меньше школьного физкультурного зала, не вру. Но жили мы на 28-м этаже, откуда весь город виден, но не слышен. И стоят такие здания-иглы повсюду, словно воткнутые в землю, как в подушечку для иголок, у меня есть такая. Внизу маленькая стойка-ресепшн, скромный барчик и лифт, а вся остальная жизнь – по этажам. Комнаты крохотулечки, только кровать и влезает, но окно во всю стену, это и есть главная забава – пришел, сел на кровать, уперся коленками в окно и следишь-наблюдаешь… Закаты, рассветы, людишки-муравейчики черными стайками ходят, машинки игрушечные ездят, птицы деловые пролетают, иногда и туманные облака в окошко заглядывают, красота! Хоть из номера не выходи!
