Книга О всех созданиях – больших и малых - Джеймс Хэрриот

Был вечер вторника, и я проводил его так же, как и все остальные вечера вторников, – смотря в затылок Хелен Олдерсон на собрании Музыкального общества Дарроуби. Возможно, это был не самый быстрый способ познакомиться с ней поближе, но я не смог придумать ничего лучше.

С того утра, которое я провел на вересковом холме, помогая теленку с его ногой, я ежедневно просматривал книгу регистрации вызовов в надежде найти повод еще раз посетить ту ферму. Но у Олдерсонов, к прискорбию, видимо, был весьма здоровый скот. Мне приходилось довольствоваться мыслью о предстоящем в конце месяца визите на ферму, чтобы снять гипс. Поэтому настоящим ударом для меня стал звонок отца Хелен, который сказал, что, поскольку теленку стало лучше, он сам снял гипс. Он с радостью сообщил мне, что перелом сросся прекрасно, а хромоты нет и следа.

Мне уже приходилось восхищаться инициативностью и уверенностью в себе местных жителей, но в тот раз я долго проклинал эти их качества. Пришлось вступить в Музыкальное общество. Я видел, как она входит в класс, где проводились собрания, и с удалью отчаявшегося следовал за ней.

В первый раз это случилось много недель назад, вспоминал я, исполненный жалости к себе, но с тех пор я не добился никакого успеха. Я уже и не помнил, сколько теноров, сопрано и мужских хоров приезжали сюда и уезжали, однажды целый духовой оркестр, умудрившийся каким-то образом набиться в небольшой зал, чуть не порвал мне барабанные перепонки, но я не сделал и шага вперед.

Сегодня струнный квартет усердно елозил смычками, но я едва слышал их. Мои глаза смотрели только на Хелен, сидевшую в нескольких рядах впереди меня между двумя дамами, которых она всегда водила с собой. Это тоже было частью общей неприятности, эти две старухи всегда находились рядом с ней, не давая никаких шансов на личную беседу даже в перерыве между отделениями. Кроме того, существовала еще и общая атмосфера мероприятия: члены общества были в подавляющем большинстве людьми весьма пожилыми, а в воздухе висел мощный школьный запах чернил, учебников, мела и свежеочиненных карандашей. В таком месте было просто невозможно задать вопрос: «А чем вы заняты в субботу вечером?»

Музыканты перестали елозить смычками, и все захлопали. Со стула в первом ряду поднялся председатель общества и улыбнулся всей компании. «А теперь, дамы и господа, я думаю, пора сделать пятнадцатиминутный перерыв, поскольку, как я вижу, наши усердные помощники уже приготовили чай. Как обычно, цена за чашку составляет три пенса». Раздались смех и общий шум двигаемых стульев.

Я вместе с другими отправился к дальней стене зала, выложил свои три пенса на тарелочку и получил чашку чая с печеньем. Затем я попытался приблизиться к Хелен в тщетной надежде, что на этот раз что-нибудь случится. Это было непросто, поскольку меня постоянно отзывали в сторону то директор школы, то кто-нибудь еще из числа тех, кто считал ветеринара, которому нравится музыка, интересным курьезом. Но в тот вечер я сумел протолкнуться ближе и будто случайно оказаться в ее компании.

Она посмотрела на меня поверх своей чашки. «Добрый вечер, мистер Хэрриот, как вам понравилось?» О боже, она всегда говорит эти слова. И еще – мистер Хэрриот! А что я могу поделать? «Зовите меня Джим» – это бы звучало грандиозно. Но я ответил как всегда: «Добрый вечер, мисс Олдерсон. Да, все очень мило, не так ли?» Все опять шло прахом.

Я жевал свое печенье, пока старые дамы говорили о Моцарте. Каждый вторник происходило одно и то же. Приближалось время, когда я был готов оставить все это дело. Я чувствовал себя побежденным.

К нашей компании, не переставая улыбаться, подошел председатель общества. «Боюсь, сегодня вечером мне придется попросить кого-то из вас в наряд по мытью посуды. Может быть, наши молодые члены возьмутся за это дело?» Он весело смотрел то на меня, то на Хелен.

Никогда еще предложение помыть чайные чашки не было столь привлекательным для меня, мне показалось, что я вижу обетованную землю. «Да, конечно, с удовольствием, если только мисс Олдерсон не возражает».

Хелен улыбнулась: «Конечно не возражает. Нам ведь всем надо это делать по очереди».

Я откатил тележку с чашками и блюдцами в подсобку. Это было тесное помещение с раковиной и полками, места в нем хватало только нам двоим.

«Что вы предпочитаете – мыть или вытирать?» – спросила Хелен.

«Я буду мыть», – сказал я и начал наполнять раковину горячей водой. Я подумал, что теперь будет несложно направить разговор в то русло, в которое мне хотелось. У меня не было лучшего шанса, чем сейчас, в этой комнатушке вдвоем с ней.